Олег Чарушников - Если так рассуждать... (сборник)

Спортивным.

Уже в первом классе маленький Еремеев прыгал выше, дальше, быстрее любого шестиклассника. Физрук, так тот не знал, куда его усадить, дрожал и трясся.

И началось. Тренировки-поездки, поездки-тренировки… За годы учебы в школе Еремеев объездил весь мир. Даже чемпионом Андорры стал (открытое первенство Андорры по прыжкам проводилось).

Но не это самое потрясающее.

Его любой вуз брал с руками. Точнее, с ногами. Но Еремеев выбрал не иняз, не журфак, не внешней торговли, а наш скромный институт, транспортный. Наверное потому, что ездил все время, вот и потянуло, куда привычнее.

Спорт он и в институте не бросал. Тренировки-поездки, поездки-тренировки… А в промежутках за вузовскую команду выступал. Кафедра физвоспитания им просто бредила, не знала, куда усадить.

Естественно, остался Еремеев в аспирантуре.

Вот теперь подходим к самому главному!

Добил он нас, растоптал и уничтожил на экзамене по строительным конструкциям.

Мы боялись, конечно. Но обошлось. Зашел в аудиторию симпатичный молодой человек, еще на нем троечка такая была — синяя в полоску, строгая. Сел он за стол, руками голову подпер и глаза прикрыл. Устал, видимо. Только-только из Австралии вернулся, а тут на тебе — экзамен принимать.

Первым пошел я отвечать. Чем, думаю, сидеть-маяться, лучше уж разом отмучиться…

В общем, нормально я отвечал. Не то, чтобы блестяще, нет. Скорее, средне. Даже, думаю, плоховато. Любой ребенок, если нормальный, так ответит. Хотя, когда я был ребенком, так, безусловно, не ответил бы.

Не это важно. Ах, как он меня слушал! Замечательно слушал, замечательнее не бывает. Глаза закрыты, лицо вниз, в особо удачных местах посапывал иногда. Чудесный человек, сразу мне понравился. Я его и раньше в коридорах встречал, но никогда не думал, что он такой замечательный.

Отвечал я, отвечал, кончил. А Еремеев слушает. Так слушает!.. Я залюбовался, оторваться не могу. Молчу. И он молчит. И все, кто в аудитории был, тоже молчат. Тихо в аудитории было, как на кладбище, или еще не знаю где.

Потом он один глаз приоткрыл.

— Вы у меня первый, — говорит, — такой…

Хоть и приятно мне стало, но виду я не показал. Зачем, думаю, вид показывать? Вдруг он не любит этого? Сказал вон и глаза снова закрыл.

Прошло минут пять. Потом я сказал ненавязчиво:

— Сапегов моя фамилия. Во-о-он моя зачетка, слева лежит… Еремеев встрепенулся.

— Да-да, — говорит, — да-да… Поставьте себе оценку. Я подпишу.

Мы все окоченели. Онемели мы все и оглохли! Я зачетку в руках мусолю, не знаю, что делать, растерялся. Сзади шепчут: «Пятерку ставь, кретин, пятерку!»

Я взял и поставил четверку. Это мой принцип: ничего лишнего. Конечно, можно было свободно поставить пятерку. Но, с другой стороны, откуда у меня пятерке взяться? Во всей зачетке тройки одни, а тут пятерка вдруг. Нет уж, зачетку портить ни к чему!

Подаю ему зачетку на подпись, а он сердится:

— Где подписывать-то? Галочку вам трудно поставить?

Поставил я галочку, Еремеев ручкой прицелился и подмахнул.

Вышел я из аудитории сам не свой. Подождал наших — те тоже, вроде бы, не в себе выходят. Со всей группой он так поступил. А почему? Почему?..

Сразу скажу: таких экзаменов в нашей группе никогда не бывало — ни до, ни после. И на факультете тоже.

Оказалось (вот оно, самое потрясающее!), пока Еремеев тренировался, ездил, выступал, — в школе ему времени катастрофически не хватало. Когда букварь проходили, он за городскую команду выступал. А когда за грамматику принялись — за областную.

Так и не научился. Ни читать, ни писать. Сначала трудновато ему было, но потом ничего, пообвык, пообтерся.

А мы-то думали!..

И хоть выгнали Еремеева из нашего института, мне его жалко. Так хорошо слушал меня! Чем он хуже других, ну чем? И не виноват он вовсе!..

Теперь Еремеев в университете преподает. Команду тамошнюю в чемпионы выводит. А по совместительству диссертацию пишет.

Кандидатом наук он будет, в этом я не сомневаюсь. Интересно только, каких — технических, географических или физико-математических?

Мы лежали рядом, смотрели вверх и негромко беседовали — Аркадий Николаевич, Степан Кузьмич и я. На правом фланге находился Евгений Валентинович, Но он в разговор не вступал, отмалчивался, только все кряхтел чего-то… Мы познакомились всего пару часов назад, но уже успели подружиться.