Надежда Первухина - Вежливость королев

— Передайте корону дворцовому ювелиру. Пусть приведет ее в порядок, — приказал герцог Рено. — И убирайтесь все вон! Нет, стойте! Так никто из вас не слыхал сегодняшней ночью шума в опочивальне королевы? Никто не знал о том, что… случится? Наверняка?

— Увы, наш созерен…

— Убирайтесь. И пришлите сюда поломоек, чтобы в опочивальне не осталось ни пылинки, ни соринки. Да, и сообщите дворцовому исполнителю наказаний и провинностей, что вам, как не выполнившим своего гражданского долга, полагается по двадцать плетей. Каждой.

— Да, герцог…

Главный Советник метнул изничтожающий взгляд на главную камеристку, прижимавшую к груди изуродованную корону:

— А вам — тридцать. За отсутствие наблюдательности.

Едва камеристки удалились, бесшумные и перепуганные, как тени (если только тени бывают перепуганными), герцог Рено запер за ними дверь опочивальни и быстро подскочил к гобелену, за которым скрывался тайный ход.

Герцог Рено не стал вспоминать, за какую нить надо тянуть, чтобы гобелен отъехал в сторону, поэтому он просто сорвал его с бронзовых крючков. И столкнулся нос к носу с начальником Розыскной службы капитаном Лавдисом.

— А, капитан…

— Мой созерен…

— Вы уже здесь. Меня радует такая… оперативность.

Слово «оперативность», как и другие новомодные словечки, введенные в обиход тем проклятым магистром, герцог не терпел. Но сейчас оно пришлось кстати. Капитан Лавдис наклонил голову в знак благодарности за похвалу. Он знал, что похвалы от герцога Рено можно дождаться только в самом крайнем случае.

Значит, случай действительно крайний.

— Крапленый Эндрю и Ее Be…

— Чшш!

— …И его спутница прошли тайным ходом не позднее двух часов пополуночи. Вышли у кладбищенской стены, где их ожидали лошади, и быстро поехали…

— Направление?

— Прорабатывается несколько версий. Дело в том, что следы смыло дождем. Но наши следознатцы…

Герцог Рено опять поморщился. Его коробило смешение старого и нового лексикона. «Версии» и «следознатцы»… Бред какой-то!

В прочем, сейчас не в словах дело.

— Они не могли направиться в одно из его поместий? — спросил Главный Советник капитана Лавдиса.

— В каждом замке Крапленого Эндрю уже работает оперативная группа. С того момента, как от вас поступил сигнал тревоги.

— И что?

Капитан неуловимо пожал плечами:

— Как выяснилось, сей злокозненный негодяй заранее подготовил себе путь к отступлению. Он давно передал купчую на свои поместья другим лицам.

— Кто эти лица? Они могут быть его сообщниками?

— Мессер Эславито, мистресс Айсфилл-вторая и вдова маршала Коде с пятью детьми, которые на данный момент являются владельцами поместий, вряд ли могут быть сообщниками столь низкорожденного негодяя. Репутация этих людей всегда была безупречной и несла Тарску лишь добрую славу…

— Мы кончим тем, что нас зарежут во сне, капитан, если будем полагаться лишь на добрую репутацию честных людей. Эти же добродетельные люди и зарежут.

— Не могу спорить, созерен.

— Допросите их всех, капитан. Даже детей вдовы Коде. На всякий случай.

— Да, созерен.

— Но это не главное. Прежде всего узнайте, куда направились беглецы, прах на вашу голову! — Неожиданно обычно сдержанный и хладнокровный герцог возвысил голос. — Вы не меньше меня понимаете, что это дело…

— Государственной важности. Да, мой созерен. Будет сделано, мой созерен. Со всею возможною тщательностью и быстротой, мой созерен.

Герцог прищурил глаза:

— Маленькая поправка, капитан. Со всею возможною и невозможною быстротой.

— Вас понял; мой созерен.

— Выполняйте.

Герцог вышел из опочивальни в примыкающий к ней небольшой зал с высокими окнами. За окнами по-прежнему висело серое небо и сыпало на дворец и весь прилежащий ко дворцу Тарск мокрый снег. И это называется весна… Вот что значит — жить на проклятом архипелаге.

«Через час — заседание Совета, — с тоской подумал герцог Рено. — И я должен буду официально сообщить всем его членам, что королева бежала. Да еще с любовником. И чем это может грозить Тарсийскому Ожерелью, ведают одни лишь небеса».

В герцоге вскипала злоба. О Абигейл! Достойная продолжательница непотребных деяний своей матери! И бабки! И прапрапрабабки!!! Тарсийское Ожерелье сошло с ума, когда три века назад потребовало заменить власть королей властью королев! Прах на мою голову, какие тогда были бунты! Что низко-рожденные вытворяли с мужской половиной аристократии — и вспомнить страшно. А походы взбесившихся баб и осада дворца, получившая в истории название «Стояние на корсетах»! Наслушались речей какого-то бродячего святоши-мудреца о том, что, мол, при надлежащем образовании и воспитании и кухарка сумеет управлять государством!..