Андрей Черноморченко - Интерферотрон Густава Эшера

Некоторое время Эшер пристально, сквозь мощную мю-мезонную лупу изучал узор на большом пальце левой ноги трупа, затем выпрямился и стал учащенно дымить, неподвижно глядя в какую-то удаленную точку. Бриттен хотел было задать ему вопрос, но сдержался, вспомнив, что тревожить прославленного детектива во время раздумий крайне опасно. Наконец, Эшер очнулся и произнес, обращаясь к комиссару: «Судя по наиболее очевидным и несомненным признакам, жертва — человек с двумя высшими образованиями, имел дело с позитронной техникой, некоторое время работал на Фобосе, дважды был женат. Он — любитель выпить, перенес две неудачные операции на щитовидном модуле, кроме того, мучается, то есть, уже отмучился, запорами. Его дядя погиб в лифте от короткого замыкания». Бриттен онемел от неожиданности. Аналитические способности Эшера всякий раз ставили его в тупик.

— Но Густав, ради всех святых, откуда это тебе известно?

— Элементарно, комиссар. Как-нибудь на досуге я посвящу вас в некоторые технические нюансы моего подхода к сыскной работе. Однако сейчас, мне кажется, пришла пора заглянуть в прошлое.

С этими словами Эшер, хитро улыбаясь, постучал по своему чемоданчику.

Работа интерферотрона всегда вызывала у Бриттена, как, впрочем, у всех, кто оказывался рядом, нечто вроде священного ужаса. Несмотря на то, что Эшер снабдил аппарат инструкцией в полторы тысячи страниц, содержавшей исчерпывающие указания, принципы действия интерферотрона и правила пользования им навсегда остались загадкой для полицейского корпуса Оливареса.

Устройство представляло собой подобие древнего портативного компьютера с откидывающимся экраном, однако вместо клавиатуры имело чувствительную к прикосновениям прямоугольную плоскость размером с обычный лист бумаги. До начала работы Эшер, как обычно, исполнил предварительное установочное фламенко. При Густаве всегда находился автономный музыкальный бокс с заранее подобранными фрагментами различных сочинений, а также некоторыми набросками, разработанными Эшером самостоятельно. Включив бокс, Густав попросил присутствующих отойти в сторону, чтобы расчистить свободное место для танца. Он надел кастаньеты, сжал зубами небольшую острую наваху и с первым аккордом гитары высоко подпрыгнул. Приземлившись, Эшер выплюнул наваху, вонзившуюся в ствол небольшого кактуса в полудюйме от виска Стояна. «Гранада! Севилья!» — громко воскликнул Густав. Экран интерферотрона слегка засветился. «Оле! Оле!» — активизировал работу устройства Эшер. На дисплее появилось приглашающая надпись: «Над всей Испанией безоблачное небо». Эшер достал из наружного кармана чемодана несколько датчиков пирамидальной формы и запустил их в воздух. Вместо того, чтобы упасть, они начали плавно кружиться в радиусе семи футов вокруг торчавших из асфальта ног.

При работе с интерферотроном Эшер щелкал пальцами, ритмично постукивал по плоскости, издавая при этом нечленораздельные возгласы. После нескольких минут таких манипуляций на экране появлялась первая картинка — многослойное сплетение одинаково серых прямоугольных ячеек на темном фоне, а в правом верхнем углу выскакивала небольшая табличка с цифровыми обозначениями. Эшер, некоторое время вглядевшись в дисплей, ставил затем метки на одной-двух ячейках, затем увеличивал изображение.

Вблизи ячейка имела уже не столь правильную форму, приобретала цвет, объем и обрастала по краям бахромой мелких розовых стрелочек, торчавших в разные стороны. Эшер, отметив другим цветом некоторые стрелки, исполнял на интерферотроне стремительную дробь, перемежаемую гортанными воплями. На экране возникал мутный вихрь, затем изображение разглаживалось, и перед зрителями представала вполне реалистичная картинка того, что происходило на этом месте в момент преступления. Эшер мог менять ракурс, наезжать на сцену или отъезжать от нее, замедлять или ускорять действие, а также делать запись. При желании, подключившись к системе холовидения, можно было получить объемное изображение, но оно не отличалась высоким качеством.

Заинтригованный Бриттен наблюдал за тем, как под ловкими пальцами прославленного физика на экране возникала невероятная картина…

— Извините, что прерываю ваше увлекательное повествование, но не могли бы вы сказать, — я попал в Кантабиле? Просто ваш дом — ближайший к дороге, а указателей никаких не видно.

Стив и Густав вздрогнули от неожиданности. На пороге стоял высокий шатен, похоже, 74-го артикула, в легкой одежде велосипедного гонщика — шлем, майка, шорты и спортивные тапочки. Он был по пояс забрызган грязью: очевидно, путь был долгим.