Александр Матюхин: Циклопедия

- Спит?

- А что ему еще делать? Он только спит, ест и сочиняет.

- А разве еще что- нибудь нужно? - изумился Жен.

Свет смерила его презренным взглядом:

- На тебе еще сегодня посуда и ведро! И только вздумай уйти по делам из Замка!

В туалет, на корточках, прополз Серомас и снова стал блаженно сопеть носом.

- Слив, что ли, объелся? - спросил Жен у дверцы.

- Ага, - прокряхтел Серомас, - три банки за раз!

- С подвала? - поинтересовалась Свет.

- Ага, - прокряхтел Серомас вновь и замолк. Затем осторожно спросил, - ты, Свет?

- Я, - сказала Свет, - а я- то все думаю, почему у меня на зиму закруток не хватает!

- Это же не только я ем! - выпалил Серомас и мгновенно выложил имена еще как минимум шестерых соучастников и одного, который стоял и смотрел неподалеку. Под конец, он с надеждой спросил:

- Бить не будешь?

- Буду, - пообещала Свет со всей строгостью, на которую была способна, - и не надейся на помилование!

Послышался звук сливаемой воды, и заглянувший в туалет Жен сообщил, что Серомас подло смылся по канализационным путям вместе с новым рулоном туалетной бумаги и плакатом Клаудии Шиффер, висевшим на двери.

- Если уж быть правдивой до конца, то это и не мои сливы вовсе, - сказала Свет, хитро щурясь, - это Мумии Кроля! Я ей подвал сдала в аренду на месяц.

- На два, - поправил чревовещательный бас Миши Кретчетого, как обычно возникший из ниоткуда и не вовремя, - а еще все деньги ты потратила на восемь новых вечерних платьев...

- Эти подробности никого не интересуют, - перебила Свет и повернулась к ошалевшему мужу, который ни о чем не знал и наивно полагал, что эти платья он подарил ей сам в моменты влюбленного беспамятства, - так что ты там говорил о Канте?

- Кант на заднем дворе, - сказал Миша Кретчетов, - он уже проснулся и собирается уходить.

Жен быстро вытерся махровым полотенцем:

- Я успею?

- Ну, если срежешь угол на повороте, перепрыгнешь через все ступеньки разом и увеличишь скорость бега до сорока километров в час, - быстро подсчитал Миша, - или же я просто попрошу его задержаться и подождать.

- Так проси!

- Шесть баксов.

Зная скупой и чопорный нрав чревовещательного баса, Жен нехотя вынул из внутреннего кармашка трусов пачку долларов, и они незамедлительно исчезли, причем совершенно бесшумно.

- Там не шесть баксов! - воскликнул Жен.

- Ага. А чаевые? - парировал Миша, - о чем это я?

- О том, чтобы ты предупредил Канта, - напомнил Жен, знающий, что возврата денег нет и не будет.

- Шесть баксов, - невозмутимо сказал бас, и нагло добавил, - я же тоже креветок в соусе кушать хочу...

В туалет, зевая, вошел СашкенШтейн, одной рукой расчесывающий волосатое пузо, а второй зад, обтянутый лиловыми семейными трусами с вылезающей резинкой.

- Умываетесь? - сонно спросил он и кивнул, - а там Кант пришел, требует, чтоб его впустили в Замок и дали поспать на диване. А то на заднем дворе ему, видите ли, неудобно.

- А за что это такие почести, господа? - изумился Миша Кретчетов. Который сообразил, что скорого заработка на халяву ему ожидать не придется, - Кант что, воевал, что ему разрешают спать на диване в зале, а?

- Допустим, еще никто ничего не разрешал, - сказала Свет, - а на счет войн тебе лучше знать...

Миша Кретчетов замолчал, потому что Иммануил Кант (звание - сержант запаса) действительно воевал. Два раза. С крысами.

Первый раз крысы объявились в подвале замка Трансервис, и Яркула просто скинул туда бумажную коробку, не подозревая, что там пишет очередной трактат Кант. И пришлось НЕфилософу вести неравный бой, длившийся два дня и две ночи. Вышел он оттуда победителем и с огромным ожерельем крысиных хвостиков на ее. Именно в подвале Трансервиса Кант получил свое первое боевое ранение, правда куда именно (ввиду некоторых физиологических подробностей) до сих пор умалчивает.

Во второй раз бедный НЕфилософ попался крысам совершенно случайно. Это вообще длинная история. Скажем лишь о том, что действие происходило в именном лесу оборотня Сепы Лосева, и крысы были не то, чтобы умные, но с некоторыми положительными задатками здравого смысла. Даже умели разговаривать, правда преимущественно нецензурщиной. Сам Кант в момент нападения крыс предавался нефилософским думам, а вернее просто дрых с открытыми глазами, а во взгляде читалась глубокая задумчивость. Иммануилу понадобилось всего- навсего три (а по некоторым данным две) минуты на то, чтобы понять, что крысы намереваются им позавтракать. Можно критически оценивать действия крыс (даже вампир Голова сосет кровь в несколько раз быстрее), но Кант действовал решительно и мужественно. Он залез на ближайшее дерево и стал швырять на крысиные головы томики философии, которых у него в пыльном рюкзаке было видимо- невидимо. Когда же томики закончились, находчивый Кант уселся на ветку и стал вести прицельный огонь, плюя в крыс своей ядовитой нефилософской слюной. Вот так- то.