JK Светлая - Змееносец. Истинная кровь

— Доброе утро, мадам! — отозвался мужчина, и Мари узнала голос маркиза де Конфьяна, склонившегося в почтительном поклоне. — Держитесь крепче, здесь довольно круто. А камни скользкие, будто их веками полировали.

Из-за таких вот гладких камней погибла мать короля Мишеля. Это было известно всему королевству. С тех-то пор все темные углы, коридоры и лестницы были освещены пламенем факелов. Число которых увеличилось с того дня, как она сообщила супругу о своей беременности, будь она неладно!

— Благодарю вас, — растерянно проговорила Мари, торопясь накинуть капюшон плаща на голову — опять забыла эти чертовы покрывало и обруч — и заторопилась спуститься. Беседовать с маркизом ей было неловко. За целый год жизни в Фенелле, куда она угодила в День Змеиный, ей почти не приходилось общаться ни с кем, кроме слуг, и Мари прекрасно знала, что те искренно считают ее блаженной, жалея своего любимого короля. И канцоны, сочиняемые придворными поэтами — всего лишь лесть, предназначенная его ушам. Потому единственным, с кем она не боялась заговорить, был ее собственный муж. Она же всегда умудрялась ляпнуть что-то не то и не тогда. Почти во всех ее словах и действиях находилось такое, что противоречило проклятой королевской чести, которой Мишель придавал так много значения! И, никогда не считавшая себя идиоткой, Мари начинала сомневаться в собственных умственных способностях.

— Ваше Величество, позвольте мне сопроводить вас хотя бы по этой лестнице! — услышала она за спиной голос маркиза, не отстававшего ни на шаг.

— Черт бы вас подрал вместе с вашими лестницами, — пробубнила под нос Мари и обернулась к нему. — Как вам будет угодно….

Как там положено было обращаться к маркизам в Средние века? Ваша Светлость? Ваше Сиятельство? А если ты королева, то как тогда быть?

Маркиз взял ее под руку и с улыбкой сказал:

— Когда моя супруга носила под сердцем маленького Сержа, ей не дозволялось бродить в одиночестве.

— Позвольте посочувствовать маркизе.

Де Конфьян рассмеялся и толкнул дверцу — они как раз спустились к выходу в сад.

Накануне вечером он здорово набрался, как обычно, совсем не пьянея при этом. Но чаша за чашей заливаемое в глотку вино едва ли могло внушить королеве уважение. Да и вообще, на все пиршество она взирала будто бы с молчаливым осуждением. Говорила мало. И быстро покинула тронный зал. Слуги, с которыми и теперь по старой памяти Скриб был на равных, поговаривали, что она не в себе. Впрочем, это как раз походило на традицию семейства де Наве. Много лет назад король Александр был женат на юной графине Дюша. Спустя год после его женитьбы было объявлено о том, что молодая королева безумна, и ее заточили в монастырь. Спустя еще несколько месяцев королева скончалась, и король посадил на трон Элен Форжерон, сделав ее своей женой.

Но королева Мари все-таки совсем не походила на безумную. Она немного дичилась, но взгляд ее глаз из-под темных ресниц был острым и ясным. А еще ей понравились его канцоны. Он бы скорее счел ее сумасшедшей, если бы она не выказала своего восхищения ими. Последнее дозволялось одной только его супруге и старине Паулюсу.

— Не стоит сочувствовать маркизе, Ваше Величество. Я смею надеяться, мое общество едва ли ее тяготило.

Зимний воздух ударил Мари в лицо, и она жадно втянула его носом. Декабрьское солнце сияло обманчиво ярко, но совсем не грело.

— Благодарю вас за помощь, маркиз, далее я сама, — слушая его вполуха, сказала королева и, посильнее запахнув полы плаща, направилась вглубь сада. Однако не успела сделать и шага, как вдруг услышала голос Мишеля.

— Вот вы где, любовь моя! — произнес ее обожаемый супруг. Мари улыбнулась и бросилась вперед, на голос, обогнула высокую и очень старую липу, увитую диким плющом, и остановилась, как вкопанная.

В нескольких шагах от нее Мишель целовал прекрасную маркизу Катрин де Конфьян.

— Ой! — второй раз за день выдохнула Мари и прислонилась к липе.

— А я предупреждал, что прогулки в одиночестве не приведут ни к чему хорошему! — словно сквозь толщу воды, донесся до нее голос маркиза де Конфьяна, но она совсем не понимала его слов. Сердце ее пропустило удар и пустилось вскачь. Больше она уже почти ничего не слышала. Она только стояла, широко распахнув глаза и глядя на поцелуй, подаренный королем другой женщине.

Маркиз де Конфьян, спешивший на помощь королеве, которая, растяпа эдакая, наверняка подвернула ногу, или увидела змею, или бог знает, что еще… замер. Его Катрин обнимала за шею короля и жарко отвечала на поцелуй, который Его Величество, видимо, даровал своей подданной в знак… в знак общего интереса к оросительным каналам, ставшими главной темой минувшего вечера. Из груди его вырвался глухой стон. А сердце пронзила боль.