Александр Амфитеатров: Точка опоры

— Эврика!!! — возопил Дмитрий Алексеевич, и как был, без шапки, выскочил из дома.

Долго ли, коротко ли бежал он — неизвестно, — но, наконец, оглянувшись вокруг, воскликнул.

— Капут, ребята!

Да как хватит каблуком о земь!

Батюшки! Что сделалось! Мир затрещал и покачнулся в основах! Все пошло вверх тормашками, — и Иокогамское землетрясение в сравнении с этим было мальчишка и щенок! Мимо Слюзина летали города, реки, леса, горы, звери, птицы, футуристы, имажинисты, насекомые, литераторы, пресмыкающиеся, тюрьмы, редакции, совнаркомы, ватер-клозеты и прочая мировая мебель. На его глазах Сергей Есенин столкнулся лбом с Ллойд-Джоржем — раскололи друг друга пополам и оба рухнули в вечность.

Эйфелева башня кувыркалась где то далеко, между Сатурном и Ураном, в перегонку с неистово визжавшей Айседорой Дункан. Прыгали сапоги в смятку и из кулька в рогожку сыпались звезды — до Сириуса и Красной Звезды включительно. Мелькнул, как метеор профессор Эйнштейн, верхом на Илье Эренбурге, — погрозил Слюзину кулаком, прокричал: «ну, брат Дмитрий Алексеевич, воля твоя, а это свин…» и, не досказав, умолк под обломками рухнувшаго откуда то сверху Павла Николаевича Милюкова.

От мира остался невообразимо винигретный хаос. Даже Шаляпин разсыпался. Даже Коминтерна не стало. Крошился па части Чарли Чаплин вперемежку с Гуго Штиннесом. На Венере какой то оператор установил свой аппарат, чтобы запечатлеть на фильме сенсационное зрелище, но был сметен хвостом пролетавшей мимо кометы. Уже не было ни севернаго, ни южнаго полюсов, и океаны превратились в кипящую уху, ибо Этна, Гекла, Везувий, Котопахи и Екатерина Дмитриевна Кускова извергали лавы свои непрестанно. Г. Поддубный совсем было удержал за вихор напиравшую Азию, но подвернулся под один из памятников жертвам войны, открытый во Франции г. Пуанкарэ с соотввтствующею речью, и был моментально положен на обе лопатки. Андроны ехали безпрестанно. Хеопсова пирамида, — на ней сидели небольшой, но приятной компанией: Мэри Пикфорд, госпожа Коллонтай, ген. Бискупский, Хулио Хуренито и Владимир Маяковский — налезла на Слюзина сзади, хлопнула его по затылку, и бедняку, наверное, пришел бы, конец, если бы он в это самое мгновение не проснулся. А, проснувшись, с наслаждением обрел себя целым, здравым, и невредимым, и, главное, холостым. Правда, наяву, оказалось также что Дмитрий Алексеевич не определил квадратуры круга, не изобрел perpetuum mobile и точка опоры ведома ему не более, чем каждому смертному, за исключением г. Валерия Брюсова. Но нельзя же человеку владеть всеми земными благами: быть и живым, и здоровым, и свободным, да еще гением! Хорошенькаго понемножку, а то не долго и зазнаться.

Ал. Амфитеатров