Наталия Gemma - Чертовщина

Навсегда. И, конечно, как сыну Синанэ, тебе, будут оказаны почести, достойные

твоего благородного происхождения. Можешь не переживать.

Не переживать?! А как насчет того, что я попал в другой мир? Да еще и в

наложники к придурку, одетому в тюрбан и тапки с загнутыми носами! Он себя со

стороны видел? Да мне пора уже за психику волноваться, а не за почести

мифические переживать!

— Слышь, твое султанское величество, или как тебя называть-то, блин? — я

решительно отодвинулся от него. — У тебя куча парней в гареме, мне Лианэ

говорил, так на кой тебе еще один, который…э-э…

Как сказать этому уроду, что я не перевариваю мужиков, которые друг друга

активно. э…э…любят? И сам он мне тоже не нравится!

— Я что-то с трудом улавливаю твою мысль, — пожаловался аль Суфайед и вдруг

сделал шаг ко мне с какой-то странной улыбкой: так, наверное, хищник предвкушает

скорый обед.

Я проглотил все слова, которые хотел сказать. Зато мысли заметались, как

сумасшедшие:

«Не приближайся ко мне, зараза! И вообще, какие вольности могут быть в

тронном зале! Сюда ж гостей важных приглашают! Что за воспитание, в натуре?!

Неправильный какой-то султан, придворного этикету не знает!» Тот факт, что я его

сам не знал, ситуации не менял.

— Твое царское султанство, я девушек предпочитаю, понимаешь, нет? — почти

простонал я.

— Это лечится! — радостно заулыбался тот.

Он издевается?!

— Да, ты забудешь этих неверных созданий, от женщин одни беды, поверь мне! А

я совсем другой, я ласковый, я тебя любить буду…Да вот прямо, сейчас, хочешь?

— Н-не надо! — голос позорно сорвался на фальцет, а глаза стали размером с

чайные блюдца. Я отодвинулся еще дальше и вдруг с ужасом ощутил спиной стену!

Все, приехали. Дальше некуда. Грамотно он меня подвинул, чувствуется богатый

опыт по совращению гостей. А, кстати, о совращениях, я по всем законам мира

несовершеннолетний! Впрочем, по законам моего мира. Но в этом, похоже, мой

возраст самое оно. Вот если он подойдет ближе, то я просто заору. А голос у

меня, как у павлина в брачный период, такой же громкий и противный!

Но вдруг аль Суфайед остановился. Лицо приобрело задумчивое выражение. Я

даже дышать перестал.

— А, понимаю! — вдруг просветлел он. Слава небесам! Он понимает! А…что он

понимает?

— Да, конечно. Ты же привык совсем к другому обхождению! Тонкому и

изысканному.

Я отчаянно закивал, смутно предполагая, что еще чуть-чуть, и голова просто

отвалится.

— Сына богини никак нельзя равнять с остальными, — продолжил султан

рассуждения. — Ты безумно нравишься мне, да и по знатности происхождения ни в

чем не уступаешь… Кроме того, я хочу, чтобы в твоем сердце воспылала любовь ко

мне.

«Да у меня, где угодно и что угодно воспылает, только оставь меня в покое!»,

с отчаянием подумал я.

— Решено! — он просиял, — нет ничего прекраснее взаимных чувств! Я окружу

тебя своей заботой и вниманием, и ты меня обязательно полюбишь, вот увидишь!

«Да ни за какие пряники! — пришли очередные мысли вперемешку с надвигающейся

паникой. — И что значит — окружит заботой? Ухаживать он, что ли, за мной

собрался? Интересно, правда, как у них ухаживают…»

Хозяин гарема, тем временем, вдохновенно вещал: — Я исполню любое твое

желание, в пределах разумного, конечно. Подарю тебе украшения, ты любишь

браслеты?

«Да ты меня хоть главной женой сделай, а ни хрена тебе не обломится»,

злорадно хихикнул я про себя. Опасность вроде, миновала, и я слегка расслабился.

— Ты пока свободен, Тим, а мне подумать еще надо, — витая в облаках, султан

махнул рукой в сторону суровых мачо с кривыми саблями. Двое из них, чеканя шаг,

подошли к нам. — Проводите моего нового наложника в его покои.

И чего я добился? Размышлял я, возвращаясь к себе. С одной стороны, гадский

Тархун, тьфу, Фархад, не собирается меня…гмм…просто не собирается! Так как будет

занят ухаживаниями. Если я правильно понял, хотя это и явный бред. Ладно. Время

я потяну. А вот долго ли получится тянуть? Нееет, надо выбираться, думай, ну,

же, думай, Тим, башкой, а не задницей! Пока она не пострадала…

Я почувствовал себя прямо-таки провидцем, когда мои подозрения насчет

ухаживаний оправдались. Аль Суфайед принялся за дело с невиданным размахом и

энтузиазмом.

Начал с того, что каждый вечер вызванивал меня, в смысле, приглашал, в свои