Дмитрий Казаков: Укротители демонов

Но опознать студента оказалось невозможно. Вместо лица скалился начисто обглоданный череп.

Проверять, сохранилось ли что-то под мантией, сторож не стал. Героически поборов рвотный рефлекс, он побежал за дежурным преподавателем.

Примерно час спустя, когда через ворота входили ненормальные студенты, проснувшиеся к первой лекции, грядка с погибшим напоминала облитый валериановой настойкой пенек в доступном для котов месте.

Все кипело, суетилось и вопило.

Грядки чуть не погибли под наплывом преподавателей, решивших лично посетить место происшествия. Над телом склонились два поцента с кафедры медицинского колдовства, вокруг бегали специалисты по транспортной и управленческой магии, хотя делать им тут было совершенно нечего. Любопытство оказалось сильнее здравомыслия и даже лени.

Яростно дискутировали, сверкая глазами и размахивая руками, два прохфессора, представляющих кафедру нечеловеческих рас и кафедру магии растений.

— Эта мандрагора — растение, поелику в земле обитает, корневищами обладает и листовидна сверху есть! — брызжа слюной, доказывал один.

— Никак нет! — язвительно отвечал другой, скручивая из пальцев фигуру, носящую, ботаническое название «фига». — Мандрагора суть разумная раса, поелику способна к речи, обладает интеллектом и даже сварливым характером!

В оном достойный специалист по растениям успел убедиться, поскольку куст, который он пытался расспросить о том, что происходило ночью, отвечал: «Ничего не знаю, спал я!», а на обещание пустить его на корзинки послал прохфессора в компостную яму, после чего общаться отказался.

— Вот уж нет! — судя по покрасневшему лицу знатока разумных рас, дискуссия грозила перейти в фазу рукоприкладства. Отвечать за мерзкую мандрагору, явно замешанную в смертоубийстве, не хотел никто.

За спинами преподавателей замелькали фигуры студентов. У них, как известно, нюх на происшествия гораздо лучше, чем у обычных разумных созданий, и утаить случившееся в университете не смогли бы даже боги, собравшиеся ради такого дела вместе.

Первым возник, точно сгустившись из воздуха, главный сплетник кафедры пограничной магии Аира Петян, прославившийся тем, что три года подряд проходил программу второго курса. Синяя мантия болталась на нем, как на пугале, сальные черные пряди свисали до плеч, а взгляд профессионального переносчика слухов был остр и блестящ.

Вслед за Петяном потянулись другие. Толпа росла и густела.

Декану факультета магии нечеловеческих существ, студентов которого с незапамятных времен прозвали «уродниками», пришлось пробиваться сквозь нее при помощи собственного посоха.

Мэтр Тугодум, не стесняясь, охаживал любопытствующих по спинам и ягодицам.

— А ну разойдитесь! — вещал он сварливым, пронзительным голосом, напоминающим шум работающей дрели. — Все на занятия! Тут вам не ярмарка, чтобы толпиться!

Студенты при виде начальства чуть подались в стороны, но стоило декану добраться до места происшествия, вновь сомкнулись вокруг галдящей и пересмеивающейся стеной. Но увидеть дальнейшее им не удалось.

Декан взмахнул посохом, пробормотал что-то, и мантии студентов, ожившие от ловко брошенного заклинания, потянули хозяев к учебному корпусу. В волне воплей, писка и визга любопытных утащило прочь. Последним волокло Аиру Петяна, который изо всех сил цеплялся за деревья и кусты.

Закончив студенческий экзорцизм, мэтр Тугодум повернулся к коллегам.

— Ну что? — поинтересовался он у медиков. Поценты переглянулись, потом правый из них заговорил. И лучше бы он этого не делал.

— Исходя из материалов произведенного сего дня осмотра, мы с коллегой сочли возможным инкриминировать смерть.

— Потрясающий вывод! — усмехнулся декан. — Дальше!

— Сия смерть наступила впоследствии анормальной ликвидации органических составляющих телесной ткани…

— Говорите нормально! — грозно сверкнул глазами Тугодум. — Вы не на лекции! Отчего он умер?

— Мы не знаем, — тихо ответил второй поцент, — такое впечатление, что его частично и мгновенно обглодали, причем не только снаружи, но и внутри. Никаких следов магии.

Декан наклонился, разглядывая тело, мантия на котором была разрезана. От головы остался только череп, поперек груди тянулся широкий проем, сквозь который видно было, что отсутствует половина сердца, а в легких зияют дыры.

— Части тела словно испарились, — сообщил один из поцентов, — и никаких следов зубов или когтей.