Дмитрий Казаков - Укротители демонов

Лимит подвигов на сегодня, пожалуй, оказался исчерпан.

Меч был извлечен из стены и упрятан обратно в ножны. Бульк воровато оглянулся и, припадая на поврежденную ногу, потрусил в направлении улицы Пресной Песни.

Общаться с обитателями пострадавшего в процессе борьбы со злом здания ему почему-то не хотелось.

Госпожа Тюфяк, владелица дома, в котором снимали комнату Арс и Шнор, больше всего напоминала ходячую клумбу. Главной составляющей ее одежды была шляпа.

Не то, чтобы госпожа Тюфяк, дама весьма почтенного возраста, к тому же вдова, ходила по улицам голой. Нет, просто скромное платье темного цвета в глаза не бросалось. В отличие от водруженного на голову соломенного сооружения, имеющего метр в диаметре, и украшенного таким количеством цветов, что их хватило бы на небольшой луг.

Под этой шляпой таились маленькие поросячьи глазки и жадность, сравнимая с гномьей.

— Я не есть очень понимать ваш поведений, — произошедшая из какого-то заштатного Лоскута к западу от Ква-Ква, госпожа Тюфяк разговаривала несколько странно.

— Что же не так? — ответил Арс, выдавливая вежливую улыбку. Он столкнулся с домовладелицей у входной двери, и не собирался пускать ее внутрь, пока хватит сил.

— Соседи жаловаться, вы заводить домашний животный. Это правда? — в лицо Топыряку был направлен палец, ноготь на котором выглядел заточенным до бритвенной остроты.

— Нет, — не очень уверенно ответил Арс, но глаза его предательски забегали.

— Ай-яй-яй, — госпожа Тюфяк покачала головой, создавая у собеседника впечатление, что на его глазах рушится башня. — Врать нехорошо, молодой человек! Говорят, что у вас топот копыт, блеяние и непотребный запах есть…

— Ну, — Арс окончательно смешался. — Как вам сказать…

— Я должна заходить и смотреть! — в голосе хозяйки дома звучала непреклонность ползущего ледника.

Не успевший даже вспискнуть Топыряк был твердой рукой отстранен в сторону, и госпожа Тюфяк открыла дверь.

Ее глазам предстало чудесное зрелище. Чистый Сигизмунд, от которого за километр разило дешевыми духами, играл в шашки с Орином, и в этот момент как раз блестящей комбинацией завершал партию.

— Ну и как игра? — совершенно неожиданно для себя спросила слегка ошалевшая госпожа Тюфяк.

— Два-два, — ответил Шнор, даже не посмотрев, кто вошел, и принялся ожесточенно дергать себя за волосы.

Собравшись с духом, почтенная вдова все же извлекла из сердца несколько капель довольно жидкого гнева.

— Да как вы посметь привести в дом козел? — спросила она раздраженно.

— Потише на поворотах, мамаша, — расставив шашки для новой партии, Сигизмунд лениво повернул голову. — Козлы в поле скачут!

— Как? — госпожа Тюфяк замерла, рот ее намертво заклинило в положении «открыто», а глаза выпучились.

— Ну, вы понимаете, — принялся нудно объяснять Арс, — это наш товарищ… он попал под случайный выброс магии, и превратился в четырехногого копытного рогатого…

— Кончай ты ерунду пороть, — козел раздраженно дернул левым ухом, — а ты, тетечка, не стой на пороге. У меня от сквозняка под хвостом зудит…

Мадам Тюфяк очень мягко, но вместе с тем необратимо рухнула в обморок.

— И чего я такого сказал? — изумился Сигизмунд.

Утренняя порция пива, это лейтенант Лахов заметил давно, всегда отдавала чем-то прокисшим. Причем относилось это только к первой кружке, которую приходилось принимать вскоре после заступления на дежурство. С каждой последующей пиво в «Потертом ухе» становилось все лучше, а к вечеру таинственным образом вкус теряло.

Размышлять над этим феноменом лейтенанту было лень, и он попросту с ним смирился. Истребляемая в данный момент кружка была первой на сегодня, и Лахов давился и икал, заталкивая пахнущий псиной напиток в горло.

Именно из-за этого он не сразу заметил, что рядом за столиком появился кто-то еще.

Помимо мирно спящего на столешнице Ргова, разумеется.

Отставив кружку, Лахов подозрительно посмотрел на незваного гостя. Тот был не из тех, что любят посидеть за одним столиком со стражниками, скорее наоборот. От него за версту разило грабежами, убийствами и разбоями, а где-нибудь на бицепсе наверняка имелась татуировка с надписью: «Не забуду мать родную!» или «Редиска, пасть порву!»

И в то же время лицо его казалось смутно знакомым.

— Доброе утро, — вежливо сказал Большой Джо (или Джим, или Джордж). — Хотя для вас лейтенант, оно, судя по всему, тяжелое…

— Что нужно? — мрачно спросил Лахов после некоторых размышлений, закончившихся выводом, что арестовывать заявившуюся в «Потертое ухо» личность нельзя. — Ты понимаешь, что нас не должны видеть вместе? Мы, Торопливые, боремся с преступностью, и все такое, а не выпиваем с ней по кабакам…