Виктор Гвор: Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите…

Пока до вятичей дошли, пока весь их мед выпили, пока до Волжских булгар доползли, да объяснили им, что Аллах вино пить запретил, а меды и самогон — можно. Пока…

А хазары, как вымерли, уроды. Говорят, даже сборщики дани пропали куда-то. И мелкие бандитские отряды словно запропастились. Майор посчитал: получается, с момента их с Петровичем появления в Киеве. Чуют турки еврейские, с кем дело имеют!

Но когда на их территорию влезли, объявились родимые. Напротив выстроились, парламентера прислали. Тот прискакал и давай базарить. Типа, мол зачем русы на чужую землю пришли. Хазары теперь на север не ходят, русские племена не трогают, даже вятичей от дани освободили. И вообще, хази-руси пхай-пхай, мир, дружба, жвачка! Золотом жвачка, серебром, товарами арабскими, оружием да скакунами. Ой, извините, арабскими товарами не выйдет. Война у хазар с арабами не на жизнь, а насмерть. А с русами они воевать не хотят и не будут, хоть на куски режь.

Пошептался Игорь с Петровичем, остальных воевод послушал и решил, что не дело это. Все знают: хазары — звери коварные. Сегодня ласковые да ручные, а что от них ждать, как арабов перебьют? То-то и оно. Два дня на переговоры впустую потратили, но решили воевать. А как, если противник категорически не желает? Только дружины на рать построится, как эти чурки хитрозадые собрались, да свалили от поля боя подальше. Пока пехота на коней взгромоздилась, пока догнали противника, опять в боевые порядки встали… А хазары снова драпать. Воеводы шуметь уже начинают: хазары, мол, нас в ловушку заманивают. Еще три дня такая странная война продолжалась. А на четвертый прижали хазар к их столице. Вроде, как город, но сильно на большой караван-сарай смахивает. Только стенкой обнесенный. Так себе стенка, сюда пару танков — вмиг разнесли бы на клочки. А кони хоть и стреляют, но не тем и не на такое расстояние. Их стрельба даром что химическим оружием считается, убойная сила никакая… А из города опять парламентера прислали.

— Рус, — кричит, — князя давай, да! Великий каган-бек с Великим князем говорить будет. И пусть мелочь всякая под ногами у Великих не путается.

Дружина в штыки, мол, не ходи, князь. Обманут, убьют, а другого князя нет у нас. Потом жены твои передерутся, выясняя, какой Святослав настоящий!

Но все же решили пойти. Нехорошо от переговоров отказываться. Приехали. С обоих сторон свита крутая. Не вельможи, бойцы. Морды у всех в шрамах, руки расписаны, железяки бряцают. Одним словом пацаны на забитую стрелку, чтобы разрулить по понятиям. Только «меринов» не хватает. А где их взять, когда все на жеребцах ездят?

Часа два базлали. А толку ноль. То есть совсем. Ни о чем. Каган-бек мужик здоровый, толстый даже, но не жирный, мышцы немерено. На своем стоит твердо: я, мол, своим на Русь нападать запретил, мне с тобой князь, делить нечего, так что не хрена зря мечами махать, вали обратно в Киев. Могу подкинуть мелочишку женам на подарки. А хочешь больше — пошли вместе арабов побьем, да у них отнимем.

На третий час майор не выдержал. Еще бы. Стоят на самом солнцепеке в железо упакованные, да болтают ни о чем. Не то что самогона, воды и той не взяли, горло промочить!

— Да что ты мне — говорит князь, — мозги сношаешь, чурка обрезанная?

Каган смотрит на него с большим удивлением и с ехидной улыбочкой парирует:

— Таки пан антисемит?

— Таки пан просто хамит, — на автопилоте отвечает Рюриков, как всегда на эту фразу отвечал, и только потом до него доходит. — Мишка, ты что ли?

— Нет, блин, бек Коган-хазарский! Ты на кой, майор, за еврейскими войсками шестой день по пустыне гоняешься? Юморист, твою маму!

— Игорек! — вещал Великий каган-бек. — Вот скажи, я кто?

Дворец правителя за прошедшее с момента несостоявшейся битвы время был приведен в приличествующее проходящему мероприятию состояние и сильно напоминал дачу Петровича, оставшуюся в далеком и невозратимом будущем. Сам Мишка тоже принял вполне привычный вид. Разве что новое тело было значительно больше старого. Зато и пьянело куда меньше, а потому почти недельный загул не оставил на нем заметных следов. Ну почти…

— Ты… этот… — русский князь тоже держался молодцом, но всё же несколько хуже. Мысли немного путались. — Казан Булгарии! — сформулировал он, наконец, свою мысль.

— Ни фига! — отреагировал Петрович, пытаясь поймать убегающую сливу. — Булгары, которые волжские — они мусульмане. А Мишка — Базар Татарии! То есть, Татар Казании!