Александр Никишин: Инкубатор, или  Необыкновенные приключения Юрки Гагарина

Завершающая встреча была у Юрки в подъезде. В коморке у консьержки бабы Мани сидел малый с перевязанной щекой и дул с ней чай. Взгляд у него был острый, вороватый, весь он был как на шарнирах и вызывал подозрение. Не исключено, что и домушник, подумал Юрка, пришёл грабить и входит в доверие к бабке. Интересно, какую квартиру? Тряпка у парня на лице явно что-то скрывала, наверняка, шрам, подумал Юрка, который когда-то увлекался чтением детективов и даже иногда проявляет чудеса дедукции.

— Кто это у тебя, баба Маня? — спросил Юрка для очистки совести. Заранее, впрочем, зная, что бабка соврет. Бабка была та еще лицемерка, при первой же возможности норовила улизнуть с поста, оставив на стуле шаль, мол, я тут, хотя сама по магазинам мотыляется. Юрка её на этом ловил раз пять. И даже однажды «настучал» председателю кооператива. Нет, ей за что деньги платят? Чтобы сидела и охраняла, а не сачковала. Юрка в армии год прослужил в спецназе МВД, когда из университета вылетел, дорос до старшего сержанта, за ним не заржавеет показать зубы, если дело пойдёт на принцип.

— Это-то? Да это ж мой пелеменник из Коврова! — весело врёт та. — Лифтовый ремонтник! Весь день не жрамши, хоть чайку, говорю, попей с тётушкой. Ещё чашечку, сынок?

«Пелемянник» строил страдальческую гримасу, показывая, как у него страшно болят зубы. Вызвать полицию и предложить предъявить документы? Юрка на тысячу процентов уверен, что никакого родства не обнаружится. Вручая старушонка!

Поднявшись к себе, Юрка принял холодный душ, завернулся в простыню и сел за стол работать. Долго сидел, попивая пиво в поисках вдохновения. Оно не приходило, зато пиво кончалось. На грязном Юркином столе царила «Римская империя периода упадка», как пел Окуджава: громоздится батарея пустых бутылок из-под пива, тут же зелёные пустые коробки «опохмелина» (биокефир «Останкинский», 0,1 % жирности, ОАО «Останкинский молочный комбинат», тел. (495) 789–44–33, Россия, Москва, ул. Руставели, 14), рядом — кружка из-под кофе «Nescafe» с надписью «Nescafe и утро созданы для вас», доверху набитая окурками. Одна радость холостяцкой жизни, думает Юрка, никто не мешает гасить окурки в кофейной гуще. Никто не орёт над ухом, как Ленка, ненавидевшая эту его привычку: «Свинство!». Но кто так делал, того не переучишь. Кофейная гуща не только забирает вонь от чинарика, но ещё и ароматизирует комнату чем-то похожим на дымок от костра. А там уже и воспоминания нахлынут о рыбалке, о выпивке, о бабах. И — пошло, поехало. Впрочем, разве объяснишь это женщине?

Рядом с банкой примостился замызганный, пятилетней давности «Acer» тамбовской сборки, ветеран умственного труда. У него грязный, в разводах и пятнах от жирных пальцев, экран, а клавиатура ноут-бука щедро засыпана пеплом от сигарет «Ява».

На экране самым крупным шрифтом впечатано следующее:

«ЦЕЗАРЬ И КЛЕОПАТРА», роман. Ю. Гагарин. 500 страниц.

«НАПОЛЕОН И ЖОЗЕФИНА», роман. Ю. Гагарин. 600 стр.

«БРЕЖНЕВ И ПОЛИНА», роман. Ю. Гагарин. 200 стр.

В скобках со знаком вопроса — или 300?

Потом шла отбивка в виде знака доллара, которая выглядела так:

То, что было после отбивки — последствия трех дней претупейшего и бессмысленнейшего сидения за работой, шутка юмора, как говорит себе Юрка:

«НАПОЛЕОН И ЦЕЗАРЬ» (роман для «голубых»),

«ЖОЗЕФИНА И КЛЕОПАТРА» (повесть для «розовых»),

«БРЕЖНЕВ И КУРОПАТКА» (охотничьи рассказы),

«БРЕЖНЕВ И ДРОЗОФИЛА» (рассказы советских биологов).

Так Юрка расписался в своём бессилии. На стене — портрет однофамильца в огромном шлеме с надписью «СССР», Юркины боксёрские перчатки и дипломы за победы в чемпионате Москвы среди вузов. Первый космонавт улыбается, глядя на Юрку скептически. Сквозь распахнутые настежь окна на фоне быстро темнеющего неба одиноко маячит длинный серый столб Останкинской башни с трёхцветным флагом на макушке. Башню подсвечивали фонари кислотного цвета.

— Шампур и три куска мяса, — зевнул Юрка раздражённо. — Исключительно фаллический символ. Это тебе не Эйфелева башня, никакой эстетики!

Конструкция не воодушевляла и не стимулировала процесс творчества. Некстати вспомнилось, что в Останкино после возведения башни, резко возросло количество самоубийств — люди прыгали из домов на Аргуновской улице. В голову полезла всякая тоскливая стихотворная ерунда:

Чтобы отвлечься, Юрка стал искать на тёмном небе блестящую точку, о которой вдруг почему-то вспомнил. И нашёл! Точка сместилась левее, но всё равно была очень далеко, хотя в темноте была видна лучше, чем днём. Если не самолёт, то что? Дирижабль? Ерунда, откуда у нас дирижабли? Ещё скажи, стратостат! Битый час наблюдает Юрка за точкой. Она стоит практически на одном месте, исчезает и появляется снова. А если это планета, думает Юрка? Облака ушли и её очертания стали чёткими. Венера? Марс? Или это комета, которая движется к Земле?