Александр Никишин: Инкубатор, или  Необыкновенные приключения Юрки Гагарина

Зэппа слушали без большого энтузиазма.

Тут встал Управдом и обратился к Юрке.

— Разрешите, товарищ командир? Хочу кое-что прочитать напоследок, утром написал.

— Ну, ясен перец, что там за текст! — хмыкнул Седой, толкнув в бок Барона. — Не захламляйте проходы, платите квартплатку! Уходя на тот свет, гасите лампадку! И — самое главное! Денег у правления нет ни на что! Репертуар этого зануды я знаю наизусть! За двадцать лет слышал двадцать пять тысяч раз. Пора бы уже сменить пластинку.

Юрка пожал плечами: да пусть говорит. Управдом грустно вздохнул и достал из кармана листочек бумаги.

— Доклад о работе правления в отчётный перелётный период, — подмигнул Седой Доктору. — Нет, даже прикольно! Психбольница на выезде. Или на вылете?

Управдом, вздохнув повторно, вынул из кармана футляр с очками, надел их на нос. Прочистил горло и прочитал с выражением:

Вздохнул снова и сказал, потупя глаза в рифленый пол:

— Это стихотворение я посвящаю Наташе.

И сел на место.

— Блин! — сказал Седой Доктору, — я и не понял! А где про квартплату? Где про нашего друга Елдоса, который за похлебку дом ремонтирует, а по бумагам — ЖЭК? Где всё? Про то, куда идут деньги за рекламу, размещённую на нашей крыше?

На него зашикали. Управдом зыркнул на него обиженно, встал с кресла и отошёл в угол. Стоял спиной и молча смотрел в иллюминатор. Было видно, как приближается чужая планета, постройки огромного города с высоченными зданиями, похожими на кактусы, раскинувшегося на холмах.

— Борис Аркадьевич, спасибо за стихотворение, — сказала Наташа.

— Пожалуйста, — прошептал Управдом.

Седой посмотрел на Доктора и покрутил пальцем у виска. Доктор нахмурился и покачал неодобрительно головой, то ли осуждая ироничного Седого, то ли вороватого, но романтичного Управдома. С плохо скрытой иронией глядел на Управдома Зэпп, пока тот декламировал, всё порывался что-то сказать. А потом его как прорвало:

— Па-адумаешь, написал! Да я могу прям счас сто таких стихов сочинить!

— Ни фига не сможешь! — подбил его Чирик.

Зэпп напрягся и выдал:

Тонут корабли? Или его, Зэппа, корабль на дно пошёл? Неужели командор-пьяница влюбился? Юрка скептически относился к инопланетянину, но этот стишок его с ним примирил. Оказывается, пришельцы могут страдать и любить! Чудеса в решете. Что ж, подумал Юрка, если это так, то Зэпп с его чувствами к девушке с Земли может стать союзником на планете Клотримазол. А то, что Бугровский готовит им внизу «тёплую», изощрённую встречу — сомнений у Юрки не было.

— Ну это мы поглядим, кто кого, — ни с того, ни с сего сказал помрачневший Юрка, вспомнив угрозы Бугра. И скомандовал, стряхивая оцепенение: — Ребята, к бою! Главное, без паники. Как говорится, пережили мы блокаду, переживем Олимпиаду!

И сам себя одёрнул: эй, Цицерон, что за чушь ты несёшь? Но Юрка зря переживал, его люди услышали только команду «К бою!». Подтянулись, лица их посерьёзнели. И он, преисполнившись к ним величайшего уважения за это, вдруг понял, что должен сейчас сказать много-много чего хорошего, подбодрить их, успокоить. Но сказал лишь одно слово:

— Прорвёмся!

Оно прозвучало неожиданно пафосно и ёмко. Почти как гагаринское «поехали!» в апреле 1961 года, когда летел в этот самый космос первый в мире космический корабль «Восток-1». Чирик вздохнул грустно:

— А это как карта ляжет. Или, как Бог даст.

И добавил задумчиво, ни к селу, ни к городу:

— Яблоки попадали, высохли цветы. Манит их живой огонь пламенем любви. Ботаники, блин, пчеловоды-любители, Байроны — два в одном! Я — поэт, зовуся Цветик, от меня вы, короче, ничего не добьётесь!

Вид у него был растерянный, но и решительный одновременно. Судя по всему, он над чем-то очень и очень крепко задумался.

После встречи с Бугровским Чирик был взвинчен. На нервной почве вычистил до капли — пальцем! — банку с инопланетными консервами и сказал, жмурясь, как кот: