Юлий Буркин - Сегодня, мама!

— Знаю, что у вас, — на бегу ответил папа. — Как бы вы иначе в музей попали. Думаете, папа у вас совсем дурак?

Папа по детски подпрыгнул на бегу и торжествующе закончил:

— Нетушки! Не совсем!

Дальше мы бежали молча. Войдя в музей, папа сразу защелкал выключателем, но свет не горел.

— Наверное, из-за старта машины времени все пробки перегорели, — предположил Стас.

— Возможно, возможно, — рассеянно сказал папа. Он двинулся в темноту, а мы пошли следом, ориентируясь по его шагам. Но папа пошел не в египетский зал, а в зал девятнадцатого века. Там он снял с экспозиции керосиновую лампу, быстрым шагом направился в свой зал доисторического периода и вытащил из шкафа графин с маслянистой жидкостью. Мы знали, что на графине написано: «Нефть».

— Нефть, нефть… — раздраженно сказал папа. — Где я им нефть найду? У нас не Баку и не Уренгой. Керосин тут… Но это даже хорошо.

Быстро заправив лампу, папа с поразительной ловкостью высек искру кремнем и куском железного колчедана, лежавшими под табличкой: «Огонь — друг первобытного человека.»

Когда стало светло, мы с облегчением вздохнули. Все-таки, в темноте как-то неуютно. Тем более, что у меня вдруг возникло гнетущее предчувствие. Что-то мы забыли. Что?

— Костя, а чего мы забыли? — вдруг спросил Стас. Я даже не удивился и просто пожал плечами.

Вслед за папой мы спустились в запасник. И сразу же увидели среди каменных обломков бедного сфинкса, валявшегося лапами кверху.

Поставив керосиновую лампу на пол, папа присел возле Шидлы. Бережно перевернул его в нормальное положение, на лапы, отряхнул пыль и каменное крошево.

— Видели бы сфинксы, как бережно люди к ним относятся! — с гордостью сказал мне Стас. Я кивнул.

— Наконец-то, — прошептал папа. — Так вот ты какой, инопланетянин!

— Это не ино… — пискнул было Стас. И замолчал. Действительно, Шидла ведь был не только пришельцем из будущего, но и инопланетянином! Сбылась папина мечта!

Минуту мы стояли в тишине, пока папа ощупывал, обнюхивал и осматривал Шидлу. Потом он повернулся к нам и виновато спросил:

— Исследовать вы его не дадите, да?

— Не дадим! — хором ответили мы. Потом я пояснил:

— Он ведь живой! Он в будущем оживет!

А Стас укоризненно добавил:

— Шидла нам жизнь спас, папа! И домой помог вернуться!

Тяжело вздохнув, папа поднялся, окинул взглядом зал. От керосинки по стенам бегали причудливые тени.

— Полиглоты, зачем оружие-то со стен сняли? — Укоризненно спросил папа. — Только не говорите, что это не вы — не поверю!

Действительно, на стене больше не было древнеегипетских дротиков. И бронзовый меч, лежавший в застекленной витрине, исчез…

— Папа, ты конечно не верь, но это не мы, — сказал Стас.

— Да?

— Да.

Мы со Стасом посмотрели друг на друга. И вдруг, мгновенно, поняли.

Фараон!

На его руках были браслеты-оживители! А папа щелкал дистанционным пультом. Значит…

Мы повернулись к саркофагу. Неменхотепа там не было.

— Выходит, нам тогда не показалось! — непонятно чему обрадовался я.

— Папа, только не пугайся, — деревянным голосом сказал Стас. — По музею бродит ожившая мумия.

— Что? — папа неуверенно улыбнулся. — Шутите, колумбы?

— Она всего одна, — неуверенно сказал Стас, словно даже в этом вопросе испытывал сомнения. — Бедный, напуганный, маленький фараончик.

Из темноты, словно укоряя Стаса за неискренность, со свистом вылетел дротик. Брошенный меткой рукой и с недюжинной силой, он проделал в волосах Стаса аккуратный пробор, и глубоко вонзился в кирпичную стену. Стас ошалело заморгал, явно удивленный тем, что еще жив.

— Кто кидается в моего сына дротиками? — строго спросил папа. Потом принял позу танцующего павлина из индонезийской народной борьбы башкахана, и добавил: — Чтобы убить.

— Это фараон-н-н! — плаксиво сказал Стас и сел на пол. Маленький он все-таки, не выдержали нервы, подумал я, садясь рядом. А из темноты гордо вышел Владыка Верхнего и Нижнего Египта, четырехкратный победитель в гонках на колесницах, фараон Неменхотеп IV.

Он похорошел. Браслет не только оживил его, но еще и исцелил от туберкулеза и, наверное, от десятка других мелких болезней. На щеках играл здоровый румянец, в глазах поблескивали задорные искорки.

— Мерзкие слуги Сета! — заорал фараон, потрясая оставшимся дротиком. Меч был заткнут у него за пояс. — Вы обманом бросили меня в кипящее масло! Вы заточили меня после смерти в подземелье, без придворных, слуг и жен! И вот сейчас я вас убью!