Юлия Зябрева - АнтиСУМЕРКИ. Блог вампира

-- А у вас тут супермаркеты есть?

-- Э, кхм... не дума... то есть, у нас замечательный военторг, да, там есть всё...

-- А какие бренды аксессуаров там представлены?

-- Бре... ак... что?

-- Ничего...

Мы сидели на просторной кухне, ждали, пока пропекутся приготовленные папой кексы. Я размышляла о том, что новенькие поваренные книги на полке рядом с солонками и перечницами явно предназначаются для меня, не умеющей готовить, и в них наверняка полно картинок и пошаговых руководств по приготовлению тостов и яичницы с беконом.

-- А я что-то вспомнил сейчас, как тебе нравилось за нашим соседом, Иваном, наблюдать, когда он по улице ездил. Помнишь, у него был велосипед, "Салют", и ты могла часами крутить заднее колесо, когда он его переворачивал, и говорила, что, когда вырастешь, такой же себе заведёшь...

-- Пап...

-- Да?

-- Знаешь, что...

-- М-мм...

-- Давай не будем напрягаться и пытаться беседовать. Чем больше будем стараться, тем хуже получится.

Папа улыбнулся:

-- Ну, давай попробуем!

И мы в полной тишине дождались, пока кексы как следует подрумянятся.

За это время я почти без папиных подсказок разогрела макароны и подливку, которые обнаружились в холодильнике. Они еле заметно пахли Валентиной Петровной Захарченко, да и вообще по дому из угла в угол перетекал аромат её духов, из чего я сделала вывод, что она тут очень частая гостья.

Или живёт с папой, но съехала, узнав о моём появлении.

Надо будет сказать им, что я ничего не имею против личной жизни моих родителей. Пусть, что ли, тётя Валя возвращается... по меньшей мере, этим она избавит меня от необходимости осваивать кулинарную премудрость.

Кстати, подливка оказалась просто великолепной.

Ночь прошла кошмарно. Я никак не могла уснуть на новом месте. Всё было таким непривычным! И этот сильный смолистый запах досок, переплетающийся с ароматами соснового бора, начинающегося чуть ли не от выходящих в сад окон, и запахи проточной воды, и городской свалки, и свежего навоза, и пегой нахалки Упы в дощатом сарайчике, и немецкой овчарки Бурана в побелевшей от времени будке... я помнила, как маленькая лазала к нему туда прятаться, играя с мамой, и обижалась, когда меня быстро находили. Ещё не понимала, что мама всегда и везде отыщет меня по запаху.

Жгучими слезами накатило отчаяние.

Кажется, я только теперь по-настоящему поняла, что Фролищи -- это серьёзно. Что мне действительно не удастся сбежать отсюда по осени, и я не приду в свою родную гимназию хвастать ровным загаром и свежим цветом лица, обретёнными на козьем молоке и качественной донорской крови. И мама не сжалится надо мной. Она лучше материально поможет при поступлении в вуз, чем будет заботиться о том, чтоб последний мой учебный год прошёл среди друзей...

Хотя, чего уж там, друзей у меня как раз и не было. Сколько себя помню, девчонки меня избегали и сторонились по непонятной для меня причине, а мальчики расценивали вначале как объект для травли, а потом, когда стали постарше, для любви. Что я, виновата, что ли, в том, что среди моих одноклассников так и не нашлось ни одного нормального человека, способного разглядеть за отличной успеваемостью, приятной ухоженной внешностью и стильной одеждой мою тонкую натуру? Мою потребность быть ласковой и нежной... трепаться вечера напролёт по телефону про то, что сказал Вася, как посмотрел Петя и какая стерва эта Маринка... ходить на концерты в филармонию и на премьеры американских блокбастеров, выезжать на "Нашествие" и фестиваль воздухоплавания...

А вот Вера Захарченко, наверное, не будет обращать внимание на то, во что я одета и какой фирмы у меня босоножки, в каком салоне мне делали педикюр и сколько карат в бриллиантах моих серёжек. Я их, кстати, тут и носить не буду.

Так, за горестными мыслями, постепенно переходящими в планы на ближайшее будущее, меня и сморил сон.

С вечера я забыла задёрнуть шторы, и поэтому проснулась утром от лезущего в глаза солнца. Бррр... не люблю так просыпаться. Надо впредь быть осторожнее.

В утреннем свете, заряженная незамутнённым позитивом самого начала дня, комната показалась чуть приятнее, чем накануне. Мягкий ковёр щекотал ноги, пробуждал странное желание: упасть на него и покататься, как катаются кошки по траве. Папа тихо напевал что-то, звеня посудой на кухне. Я сходила умылась, разобрала вещи, скинутые в чемоданах в шкаф. Надолго застряла перед зеркалом, выбирая наряд. Остановила выбор на потёртых джинсовых шортах и короткой оранжевой маечке, цвет которой придавал живости моим глазам и волосам. Немного подумав, всё-таки подкрасила веки и ресницы. Папа не заметит краску, а взгляд будет более выразительным.