Олег Пелипейченко - В Греции всё есть

— Спаси хотя бы то, что осталось, — глухо проронил отец девушки.

Афина долго молчала. Наконец она поднялась со стула и склонилась над телом ткачихи. Где-то с минуту она стояла, обхватив голову Арахны ладонями, затем выпрямилась, держа руки лодочкой.

Между пальцами что-то шевелилось.

Корабль Одиссея медленно приближался к самому большому из Сиренузских островов. Грести никто не хотел, все моряки столпились у борта и отчаянно щурились в сторону холмика, на котором сидели сирены. Время от времени мужчины, забывшись, отпускали скабрезные шуточки и тут же с досадой цокали языками: как только острова показались на горизонте, предводитель приказал залепить уши воском. Все с завистью поглядывали на двух ионийских матросов, владевших языком жестов: те оживлённо махали руками, складывали пальцы в замысловатые фигуры и гнусно хихикали.

Одиссей ёжился и шевелил затёкшими конечностями. Стоять у мачты было весьма неудобно: шероховатая поверхность успела натереть спину, и от солёных брызг саднило кожу, а ремни врезались в запястья и лодыжки. Но волшебная музыка нептуновой арфы, расположенной где-то у берега, заставляла забыть о мелких неприятностях. Волны, словно ласковые пальцы музыканта, перебирали сухожилия неведомого морского зверя, натянутые поперёк костяного ящика; чуть приглушённая мелодия порождала в сознании колдовской мир океанских глубин, населённый красочными причудливыми обитателями…

Нежные голоса сирен становились всё более отчётливыми, уже можно было разобрать отдельные слова. Наконец днище зашуршало по песку, корабль чуть покосился и замер. Одиссей мельком отметил, что чайки, клубящиеся в небе над другими островками, держатся от этого берега на почтительном расстоянии. Однако обдумывать подобную несуразность у него не было ни малейшего желания: итакийца ждало редкое удовольствие, недоступное для других смертных.

Изголодавшиеся по общению с женщинами моряки пожирали глазами пышные формы обитательниц острова, но приказ своего предводителя выполняли беспрекословно: на берег ни ногой. Сирены тем временем сидели рядком, спокойно нанизывали ракушки на тонкие водоросли и пели так красиво и слаженно, что дух захватывало. Одиссей затаил дыхание, навострил уши и начал вслушиваться.

— …прыщик белёсый вскочил на моей ягодице, на левой… — разобрал он слова одного из самых пленительных голосов. Озадаченный герой встряхнул головой и вытянул шею в сторону певиц.

— Это субстанций обмен, — начала выводить в ответ другая, — виноват, коль ты в тягости долго…

— Надо ль снимать чешую на осмотре, коль лекарь — мужчина? — затянула своё сидевшая рядом приземистая смуглянка. — Всеми местами краснеть мне приходится в каменном кресле…

Её напев тут же перекрыли другие голоса изумительной красоты:

— …и от испуга тотчас мышцы знаете где сократились?..

— …в грудь заложила она для объёма четыре медузы…

— …прямо по коже угри, в серых точках, расширены поры…

Брезгливо скривив губу, Одиссей отвёл взгляд и от души сплюнул на палубу. Он уже начинал жалеть о своей хитроумной идее. Остальной экипаж с удовольствием любовался стройными фигурками, а вкрадчивые голоса сирен в это время медленно заползали через ухо в голову героя и ощупывали изнутри его череп своими клейкими усиками, вызывая нервную дрожь…

— …как поцелует меня, сразу ниже пупка сладко ноет…

— …ощупью не распознать, где там груди, а где ягодицы…

— …нет, не бывает, увы, у тритонов растяжек на бёдрах…

— …раньше волосики тут, на подмышках, курчавыми были, а от бальзама того распрямились они в одночасье…

Багровый от смущения Одиссей громко завопил, пытаясь докричаться сквозь воск хоть до кого-нибудь из команды, но воины в кои веки проявили усердие и запечатали уши крепко-накрепко.

А голоса всё не смолкали:

— …там, где потело весь день, к ночи мелкая сыпь появилась…

— …значит, дельфины всегда от массажа простаты шалеют?..

— …мой сладко-липкий малёк, медовунчик мой масенький, сюсик…

— …ох, у меня над хвостом во-от такой целлюлит, посмотрите…

— …всё-таки как хорошо, что у нас есть сообщество бабье…

В голове у бедного Одиссея помутилось, и голова бессильно склонилась на грудь. К счастью, рулевой случайно оглянулся и увидел, что с хитроумным героем творится что-то неладное. Всполошённые матросы изо всех сил упёрли в песок длинные рукоятки вёсел, затем начали понемногу выгребать на глубину. Как только корабль отошёл от острова достаточно далеко, воины отвязали своего предводителя от мачты, бережно уложили на палубу и смочили ему губы на редкость кислым вином с острова Эола. Одиссей чуть шевельнул ресницами. Перед глазами мелькали светло-серые тени вперемешку с тёмно-серыми, в висках пульсировала тянущая боль.