Генри Каттнер - Гэллегер Бис

- Кло... как? Что это такое? Тим! - позвал Кафф бармена. - Есть у тебя клойстеркеллер?

- Нет, сэр, - ответил Тим.

- Тогда поищем, где есть. А ты молодец, старина. Пошли вместе, ты мне нужен.

Гэллегер послушно пошел за ним. Поскольку Кафф не желал говорить о Толстячке, нужно было завоевать его доверие, и лучшим способом было пить вместе с ним. К сожалению, алфавитная попойка оказалась нелегким делом. Гэллегер был уже на грани, а жажда Каффа все еще не была утолена.

- "Л"? Что у нас на "Л"?

- Лакрима Кристи. Или либфраумилх.

- О боже!

Некоторое облегчение доставило возвращение к мартини, но после ореховой у Гэллегера закружилась голова. На "Р" он предложил рислинг, но Кафф не хотел о нем и слышать.

- Тогда рисовую водку.

- Хорошо. Рисовую... эй! Ого, да ведь мы пропустили "Н"! Придется возвращаться к "А"!

С большим трудом Гэллегер уговорил его не делать этого; Каффа явно очаровало экзотическое название: нг га по. Затем они продолжили путешествие по алфавиту: сакэ, текила, "уникум", флип, хеннесси.

- "Ч"?

Сквозь пары алкоголя они посмотрели друг на друга. Гэллегер пожал плечами и огляделся. "Интересно, как мы попали в этот роскошный клубный кабинет? Одно ясно, это не "Аплифт".

- "Ч", - настаивал Кафф. - Ну же, не подведи, старина!

- Пшени-Ч-ная, - осенило Гэллегера.

- Здорово! Осталось совсем немного. "Ш" - шартрез... а что там после "Ш"?

- Толстячок. Помните?

- А, Толстячок Смит, - сказал Кафф, заливаясь неудержимым смехом. По крайней мере, это прозвучало как "Смит". Толстячок. Это ему здорово подходит.

- А как его зовут? - настаивал Гэллегер.

- Кого?

- Толстячка.

- Никогда о таком не слышал, - сказал Кафф и захохотал. Подошел посыльный и коснулся плеча советника.

- К вам пришли.

- Хорошо. Сейчас вернусь, старина. Все знают, где меня можно найти... в основном здесь. Никуда не уходи. Осталось еще "Ш" и... и все, что после нее.

Он исчез из виду. Гэллегер оставил нетронутый стакан, поднялся и пошатываясь направился к холлу. На глаза ему попался стоявший видеофон. Под влиянием внезапного импульса он вошел в кабину и набрал номер лаборатории.

- Снова накачался, - сказал Нарцисс, едва его лицо появилось на экране.

- Святая истина, - согласился Гэллегер. - Я надрался, как... ик!.. как свинья. Но у меня кое-что есть.

- Лучше позаботиться о личной охране, - сказал робот. Едва ты ушел, сюда вломились какие-то бандиты. Тебя искали.

- Кто меня искал? Повтори?

- Трое бандюг, - терпеливо повторил Нарцисс. - Главный был худой и высокий, пиджак в клетку, желтые волосы и золотой зуб спереди. Остальные...

- Мне не нужно описание, - рявкнул Гэллегер. - Скажи просто, что случилось.

- Я уже все сказал. Они хотели тебя похитить. Потом решили украсть машину, но я их выставил; для робота я довольно силен.

- С машиной ничего не случилось?

- А со мной? - обиделся Нарцисс. - Я куда важнее какой-то там игрушки. Тебя не волнуют мои раны?

- Нет, - ответил Гэллегер. - А они у тебя есть?

- Конечно, нет. Но ты мог бы и поинтересоваться...

- С машиной все в порядке?!!

- Я не подпустил их к ней, - сказал робот. - Чтоб тебе лопнуть!

- Я еще позвоню, - сказал Гэллегер. - Сейчас мне нужен черный кофе.

Он выбрался из кабины, К нему направлялся Макс Кафф. За советником шли трое мужчин.

Один из них остановился на полпути и удивленно разинул рот.

- Это тот самый тип, шеф. Гэллегер. Это с ним вы пили?

Гэллегер попытался сфокусировать глаза, и изображение стало четче. Перед ним стоял высокий худой мужчина в клетчатом пиджаке, с желтыми волосами и золотым зубом.

- Стукните его, - приказал Кафф. - Быстрее, пока он не закричал, и пока вокруг никого нет. Гэллегер, значит? Ну, хитрюга!

Гэллегер еще заметил, как что-то летит в сторону его головы, и хотел спрятаться в кабину видеофона, как улитка в раковину. Ничего не вышло, а потом перед глазами вспыхнул ослепительный свет.

"Главная проблема с общественной культурой, - сонно думал Гэллегер, - заключается в том, что она одновременно испытывает рост и окостенение внешней оболочки. Цивилизацию можно сравнить с цветочной клумбой - каждое отдельное растение является составной частью культуры. Рост растений - это прогресс. Технология, этот цветок с утраченными иллюзиями, получила некогда солидную инъекцию питательной смеси в виде войн, заставивших ее развиваться по необходимости. Но ни одна цивилизация не может считаться удовлетворительной, если сумма ее частей не равна целому.

Цветок этот глушил другое растение, которое развито в себе способности к паразитированию и перестало пользоваться корнями, обвиваясь вокруг цветка, карабкаясь по его стеблю и листьям. Такими удушающими лианами были религия, политика, экономика, культура - устаревшие формы, которые изменялись слишком медленно, обгоняемые пламенной кометой точных наук, пылающей на необъятном небе новой эры. Когда-то давно писатели считали, что в будущем - в их будущем - социологическая модель будет иной. В эру космических кораблей исчезнут такие нелогичные поступки, как биржевые спекуляции, грязная политика или гангстеризм. Однако этим теоретикам не хватило прозорливости, и эру космических кораблей они отнесли к слишком далекому будущему.