Пол Андерсон - Фантастическая сага

К нему подошел Валгард.

— Многому суждено закончиться нынче ночью, — проговорил он. — В том числе и твоей жизни.

— Мы с тобой родились в одну ночь, — ответил Скафлок, — вряд ли один из нас надолго переживет другого. — Он усмехнулся. — Коли не станет меня, как же можешь остаться ты, моя тень?

Валгард заорал благим матом и попробовал ударить его, Скафлок выставил вперед меч, наткнувшись на который, Братобой со звоном раскололся на куски.

Едва держась на ногах, Скафлок снова поднял свой клинок. Оставшийся безоружным Валгард со звериным рычанием ринулся на него.

— Скафлок!

Альфхеймский воитель обернулся на крик. По дороге бежала к нему Фрида! Одетая в лохмотья, вся в крови, с трудом держащаяся на ногах от усталости. Но то была Фрида! Она решила вернуться к нему.

— Скафлок, милый… — крикнула она.

Валгард подскочил к нему сзади, вырвал меч из руки врага своего, который позабыл в ту минуту обо всем на свете, размахнулся и ударил, что было сил.

С торжествующим воплем воздел он меч к небу. Даже залитый кровью, клинок излучал неземное голубое сияние.

— Я победил! — заорал Валгард. — Теперь я Государь мира, всю Вселенную могу я попрать ногами. Да будет тьма!

Он взмахнул мечом. И вдруг золотая рукоять выскользнула из мокрой от скафлоковой крови руки его. Повернувшись острием вниз, клинок низринулся прямо на Валгарда и, сбив его с ног своим громадным весом, насквозь пробил ему шею и ушел концом своим глубоко в землю. Валгард лежал, пригвожденный за шею к земле, глядя на сверкающий меч, чувствуя, как уходит из него сквозь пробитое горло жизнь. Он попытался вырвать меч из раны, но лишь перерезал себе об острые края клинка вены на руках. Так пришел конец Валгарду У силку.

Скафлок лежал на земле с разрубленным плечом и грудью. Освещенное светом луны лицо его покрылось уже смертельной бледностью. Но когда Фрида склонилась над ним, он сумел даже улыбнуться.

— Со мной кончено, любимая, — прошептал он. — Ты слишком хороша для мертвеца, слишком прелестна, чтобы плакать. Забудь меня.

— Никогда!

На лицо ему закапали фридины слезы, теплые, как весенний дождь.

— Поцелуешь меня на прощание? — проговорил он.

Уста его уже похолодели, но Фрида все равно жадно прильнула к ним. Когда же вновь открыла она глаза, лежавший в ее объятиях Скафлок был уже мертв.

На востоке показались уже первые проблески холодного рассвета. Из замка вышли Имрик и Лиа.

— Зачем исцелять девку эту? Зачем помогать ей добраться домой? — проговорила эльфийка голосом, в котором не было и намека на ликование по случаю победы. — Лучше отправить ее в Хель, да так, чтобы перед смертью как следует помучилась. Это она сгубила Скафлока.

— Такова была его судьба, — ответил Имрик. — Помочь девушке — наш долг перед памятью Скафлока. Хоть и не ведаем мы, эльфы, любви, все же следует нам сделать то, что порадовало бы павшего друга нашего.

— Не знаем любви? — прошептала Лиа так тихо, что он не расслышал ее слов. — Многомудр ты, Имрик, но и твоя мудрость имеет границы.

Она взглянула на Фриду, сидевшую на покрытой инеем земле, держа в объятиях своих Скафлока и напевая ему колыбельную, которой прежде собиралась баюкать их со Скафлоком сынишку.

— Ее судьба счастливее моей, — сказала Лиа.

Имрик не понял этих ее слов. Или не захотел понять.

— Люди вообще счастливее Дивного народа, — промолвил он. — Краткая жизнь их, подобная прекрасному горению летящей вниз по черному небосклону звезды, лучше бессмертия, в котором не видишь ничего над собой, и вообще вне узкого круга своего существования. — Он поглядел на колдовской меч, по-прежнему торчавший из горла своей последней жертвы. — Чувствую я, что приходит конец всему. Близок уже день, когда померкнет слава Дивного народа и даже сам король эльфов обратится в жалкого лесного духа, а потом вообще в ничто. Исчезнут и боги. А хуже всего то, что я не думаю уже, что бессмертные должны жить вечно.

Он приблизился к мечу и сказал следовавшим за ним рабам-гномам:

— Клинок этот следует бросить в воду где-нибудь в открытом море. Не думаю, однако, что это поможет. Норны своего решения не меняют, меч же этот еще не свершил всего предначертанного ими зла.

Он сам вышел в море с рабами: проследить за тем, чтобы все было исполнено как надо.

Тем временем Мананнан забрал Фриду и тело Скафлока, желая самолично воздать последние почести другу и позаботиться о бедной его возлюбленной.