Анна Гринь: Отстрел принцев, или Как добиться своего

Ну и что, что я уже супруга этого неведомого принца! Хм… так увлекшись цифрами, я даже не посмотрела на имя, а отец ни разу не упомянул его вслух.

Напрягая память, я выудила оттуда все имевшиеся сведения о Димитрионе. Это королевство жило очень закрыто, посторонних туда особо не пускали, опасаясь шпионов. И соседям приходилось судить о восточниках по приграничным городам. Но и этого всем хватало с лихвой!

Димитрион во все времена считался самым богатым регионом. Не только мой отец, король Алерайды, ходил у тамошних богачей в долгах, но и половина королевств на обоих материках и почти все острова по южному побережью нашего Солнечного континента.

При этом Димитрион вот уже добрых сто лет безуспешно воевал с северным соседом, Модриггатом, не дававшим покоя и другим державам в округе.

— Модриггат, — прошептала я и передернула плечами.

Про это королевство старались не вспоминать, чтобы не навлечь беду. А уж рассказывать истории про Черные земли!..

Я знала немного, лишь то, что тамошние короли не оставляют надежды захватить земли южнее хребта Дин, что стал природной границей между Модриггатом и Димитрионом.

О королевской семье Димитриона я знала ровно столько, сколько и мой отец, и вся знать всех соседних королевств. В Димитрионе точно был король. И королева. И толпа желающих взойти на трон.

Вспомнив список этих самых наследников, я отмела единственную дочь короля и пару совсем уж юных сыновей, и передо мной остался список из трех возможных кандидатов. Имена их я помнила, но не была уверена в правильной последовательности титулов, вторых имен и возраста.

Но одно я знала точно: кто бы ни оказался моим злополучным мужем, ему не сто лет, а еще до тридцати, и у новоиспеченного супруга не будет проблем с рассыпающимися суставами, так что в покое меня не оставят, если только не рвану прямиком в Модриггат. А я не настолько идиотка, чтобы обменивать свою свободу на рабство или даже смерть в Черных землях.

Порадовавшись, что заперли меня без слуг, в одиночестве, приказав ни о чем не беспокоиться до утра, я потопала в гардеробную и направилась в самый дальний угол комнаты, где стоял неприметный сундук.

На дне, под стопкой старого белья и ночных рубашек лежали мои штаны и удобные сапоги. Никто из домочадцев не знал, что я люблю прогуливаться по окрестностям в таком виде. Если бы можно было ходить в платье, так и сделала бы, но необъятные юбки привлекают внимание. Даже за порог замка, в город, не выйдешь — все узнают, даже слепые. В штанах же и с надвинутой на глаза шапкой я легко могла затеряться в толпе.

Так и происходило уже десятки раз. Стражники принимали меня за мальчишку с кухни, благо широкие штаны и свободный покрой накинутой на рубашку куртки скрадывал детали фигуры.

Переодевшись и спрятав волосы под плотную шапку, я распахнула окно, выбросила в него свою веревочную лестницу, которой пользовалась иногда, а сама, прихватив толстое одеяло, нырнула под кровать и спряталась в темном углу.

Ждать пришлось не долго. Всего через каких‑то полчаса стражу внизу привлекла странная, но живописная картина: распахнутое окно, полощущиеся в свете ламп шторы и веревочная лестница, недвусмысленно свисающая до самой земли.

Обычно я подгадывала свои побеги на то время, когда лунный свет не освещал эту сторону замка, и стражники не смогли бы ничего рассмотреть, но сегодня мне было нужно, чтобы все заметили.

Сначала внизу произошло какое‑то движение, затем двор наполнился грохотом сбегающихся стражников, а после шум переместился уже в сам замок. Единственный доступный ключ от двери — второй лежал у меня на каминной полке — оказался у отца, а тот уже отправился спать.

Представив, какое выражение лица было у короля, когда его разбудили, я заерзала и тихо захихикала.

Наконец вся орущая и лязгающая толпа переместилась ко мне под дверь, и в замочной скважине заерзал ключ. Я слышала, как папа отчаянно выругался и перед кем‑то извинился, а потом дверь со всхлипом отворилась, едва не упав под натиском закованных в латы стражников.

Они ввалились и замерли посреди спальни. Остальные, в том числе многочисленные слуги, остались в гостиной.

— Очень интересно, — заметил барон, и я безошибочно определила ноги обладателя этого приятного и в то же время опасного голоса.

Голос Леожа был спокойным и даже отстраненным, но я физически чувствовала его гнев. И знала, если поймает, то я пожалею обо всех проделках в жизни.