Анна Гринь: Отстрел принцев, или Как добиться своего

Стараясь бежать еще быстрее и при этом снизить шумность бега, я пересекла канцелярию, приемную и большой холл перед папиным кабинетом, и с радостью поспешила навстречу спасению.

Но, видно звезды в этот день сложились в какую‑то нецензурную фигуру, потому как дверь в зал заседаний открылась, на пороге возник высоченный непривычно одетый парень, а я не успела затормозить…

Мой лоб встретился с его грудью, и я пожалела, что это была не дверь. Деревяшка и то не была такой твердой!

— Посторонись, — придушенно крикнула я и бросилась прочь.

Бросилась, бросилась! Кто виноват, что мои ноги замолотили по воздуху?

— Эй! Отпусти! — я попыталась достать парня рукой, а когда не получилось — ногой, и как следует пнуть. Но он уверенно уворачивался, со смехом рассматривая меня.

— Ваше величество, какая у вас забавная зверушка.

Я прибавила усилий. Не люблю мужчин, которые умеют нравиться. А этот явно знал, как понравиться.

Не красавец, отнюдь, но привлекательный, адово пекло! Высокий, но не громоздкий, как папа, а скорее худощавый. Волосы светлые, но не белые, а как будто медовые. А глаза… Я поймала взгляд мужчины и мысленно ойкнула. Желтые, как у кошки.

— Пусти! — вновь заверещала я и таки пнула незнакомца носком единственной оставшейся на ноге туфли.

На пороге возник отец. Увидев меня, он побелел, но сдержался и сказал:

— Что ж, Ализа, я рад… что ты спешила сюда. Только так я могу объяснить твой внешний вид.

— Папа!

Он меня не слушал, пытаясь удерживать на лице маску спокойствия.

— Позволь тебе представить посла Димитриона, Его светлость Закари Триверса, барона Леож.

Мое сердце ёкнуло, но остановиться я уже не могла.

Да и какая теперь разница? На мне было старое платье такого нищенского вида, что барон, скорее всего, сразу принял меня за бродяжку. Опустив голову и оценив вид, я звучно ругнулась: ворот, за который Леож меня вздернул, потянул за собой изрядно потрепанное в бою со слугами платье, и швы не выдержали, разъехались, обнажая нижнюю рубашку, а на ней — дырку.

— Я тоже так думаю, — ехидно сообщил мне барон, но на пол соизволил поставить.

И то хорошо!

— Что ж, не смею вам мешать, — я поскорее отступила на пару шагов, но отец быстро подошел и взял меня за локоть:

— Подпишешь пару документов и свободна.

— Совсем?

— До завтра, — за короля ответил Леож. — Завтра мы отправляемся в Димитрион.

— А я не хочу! — в лицо данному субъекту выпалила я. — Я лучше!..

— Ализа, — угрожающе вымолвил отец, — еще одно слово…

— И что?!

— И на восток вы поедете в сундуке, — закончил барон.

— Это жестоко! — возмутилась я.

— Ладно, так и быть, я прикажу просверлить дырочки, — улыбнулся Леож, и у меня по спине пробежали мурашки.

«Не дрейфь! — приказала я себе. — Он всего лишь один из многих. И не таких ты ломала!»

— Я не буду ничего подписывать, — спокойно помотала я головой. — Даже не думайте.

— Можете нарисовать крестик, — снисходительно разрешил барон и добавил с ядом в голосе: — Ваше высочество.

Адово пекло! Я уже возненавидела этого грубияна. И где они только таких на востоке выращивают?

Высоко задрав нос, я все же вошла в зал заседаний и приблизилась к столу. Услужливый секретарь пододвинул ко мне длинный свиток и чернильницу с пером. Я мельком просмотрела записи, оценивая перечисленные в документе обязательства сторон, и тихо ахнула, оценив суммы, которые задолжал отец.

— А я, оказывается, дорого стою, папочка, — зло просопела и взялась за перо.

Долго думала, не поставить ли и правда крест, но вместо этого, прикрывшись от барона и короля ладошкой, быстро изобразила несколько росчерков, после чего довольно отступила и обошла стол. Хотелось оказаться от мужчин как можно дальше, когда они рассмотрят мой шедевр.

Отец и Леож склонились над свитком. Король подавился кашлем, барон хмыкнул, а я с удовольствием еще раз полюбовалась нарисованной в государственном документе рожицей.

— Наверное нужно… — начал было отец, но посол прервал его взмахом руки и сказал:

— Ваша подпись соответствует всем правилам, за свою я так же ручаюсь. Ну, а это… — Он посмотрел на меня, а я показала ему язык. — Лишь формальность.

«Хорошенькие дела! — обиделась я. — Формальность… Ну, дождешься ты у меня!»

Меня под конвоем возвратили в комнату и заперли, не удосужившись даже спросить об ужине. Голодная и злая я долго наматывала круги по комнате, пока в голове не возник план. Простой и легкий план побега.