Одран Нюктэ - Орден Прометея

– Не хотите ли вы доказать, что этот страх безоснователен? Или, что я суеверен и глуп?

– Нет-нет, Посланник! Как можно! Страх – древний и неизжитый враг человечества, но его происхождение – от незнания. Чем больше мы знаем об окружающем, чем мы образованнее, тем меньше в наших душах страха.

– Отрицаете ли вы, что Бога следует бояться?.. – лукавой лисой нырнул в разговор Лазарь.

– Бог – это Любовь, Посланник. Хотите вы или нет, но я и пастве своей повторял, и вам скажу: чем меньше в душах людей страха, тем они сильнее и добрее, тем они ближе к Создателю.

– Враг не ведал страха, когда пошел войной против Бога. То, что вы проповедуете, недалеко от ереси. Бойтесь, брат. Только страх может вернуть вас к смирению, в лоно Церкви. Не Юлиус ли вселил в вас эти суетные мысли? Не он ли смутил ваш разум, посеял темную веру в безграничные возможности человека?.. Вы и я – всего лишь творение Божье, часть Его замысла, и выше нам не подняться.

– Это мои собственные мысли. Не впутывайте в нашу беседу имя Ротмунда. Я думал точно так же и до того, как стал главой прихода и поселился при часовне Святой Катарины-Молельщицы.

– Но он утвердил вас в ереси. Настолько, что я вижу в ваших глазах твердую решимость сражаться. Расслабьтесь, Маркус, – Лазарь улыбнулся из-под капюшона и похлопал его по плечу. – Я не за тем приехал в Ротебург, чтобы предать вас в руки моих братьев. Все, что я сказал, – мое дружеское предупреждение. Мне интересен граф Ротмунд. Вы утверждаете, что он – вовсе не легендарный кровопийца, не восставший из могилы чернокнижник?.. Кто же он, по-вашему?

– Мы говорили с Хехтом… Он ведь приехал в Ротебург ради него, когда был еще почти студентом, подающим надежды молодым врачом. Из самой столицы королевства! Бросил практику, сулившую деньги и карьеру, признание и славу!

– И что?

– Вот уже десять лет здесь живет, только его исследование за это время не продвинулось ни на йоту… он считал и считает, что Юлиус Ротмунд болен. У него редкая хроническая, вяло текущая и неизлечимая инфекция в организме. Она-то и есть причина его странностей и ни с чем несравнимого долголетия. Но Тома может лишь описать признаки. Истинная этиология ему неизвестна. Хехт убежден, что причина кроется в крови, в ней что-то не так. Но вот что? Доктор бьется над разгадкой с тех пор, как приехал из Лот-Лореана.

– Действительно ли граф отгородил себя от всех прочих людей и скрывается в собственном замке?

– Ну, затворником его назвать сложно! Что-что, а погулять он любит и всегда в курсе всех событий. Да, днем, за исключением нескольких из ряда вон случаев, он не покидал своего убежища, но только сумерки сгустятся, и ночь упадет на землю, – Юлиус отправляется в путь.

– Он что-то ищет? Или кого-то?..

– Он навещает знакомых, а это – я и Хехт. Бывает, заглядывает в трактир 'Под серебряной лозой' – там всегда собираются сплетники округи и странники из разных земель. Известия из первых рук, свежие и достоверные.

– Зачем ему это?

– О, не смотря на то, что он уже лет сто как не правитель Ротебурга, Юлиус нуждается в правдивой и точной информации. И, хотя все тяжбы народ несет в суд, перед тем они заходят за советом к нему, боясь быть обманутыми. Наш начальник налоговой полиции славиться справедливостью. И с честью поддерживает мнение о нем горожан.

– Могу ли я увидеться с ним лично?

– Конечно. Граф принимает у себя, в Зале Торжеств, по четвергам и субботам, после десяти вечера. Советую поболтать со стражей. Вас не пропустят, если не посчитают причину солидной.

Как назло, четверг был только завтра. От нечего делать, Лазарь пустился бродить по незнакомому городу. Он прошел по главной улице до Висельной площади, постоял там немного, оглядываясь на стены замка Ротмунд и решетку кладбища для преступников и чужеземцев Нолердэн, дворами пробрался на улицу Клозобер, мимо аптекарского домика на Базарную площадь, завернул в мясную лавку. На звон монет, брошенных на прилавок, из угловой комнатки выскочил красивый юноша с хрупкими, явно просвечивающими на солнце чертами лица. Он был бледен, словно две недели подряд ему не давали выспаться или он принял на себя все горести мира.

– Чем могу служить?

– Мне грамм триста ветчины.

Хрупкий юноша обратился к зеленой ширме в полутемной лавке:

– Отец, обслужи клиента!

Оттуда немедленно вышел мужчина в самом расцвете сил. Высокий, квадратный из-за чрезмерной ширины мускулистых рамен, то ли совершенно лысый, то ли бритый. В-общем, видок у Анри Клодена был пугающий, если еще указать на то, что руки у него в данный момент были буквально по локоть в крови, кровь стекала с кожаного фартука и капала на каменный пол. Он неспешно вытер ладони грязной тряпицей, выдавил: