Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть - Сумерки. Переосмысление (сборник)

– Послушай, и это тоже не вопрос, – наконец забормотала я. Голос звучал неуверенно, как всегда, когда я врала. – В своем выборе Рене всегда исходила из собственных интересов, и она будет только рада, если я поступлю так же. А Чарли крепкий и выносливый, он привык справляться в одиночку. Не могу же я опекать их вечно. У меня есть своя жизнь.

– Вот именно, – подхватил он. – И обрывать ее я не стану.

– Хочешь дождаться, когда я окажусь на смертном одре? К твоему сведению, я на нем только что побывала!

– Ты поправишься, – напомнил он.

Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и постаралась не обращать внимания на взрыв боли, который он вызвал. Мы с Эдвардом смотрели друг на друга в упор. Сдаваться он не собирался.

– Нет, – медленно произнесла я. – Не поправлюсь.

На лбу Эдварда прорезались морщины.

– Поправишься, конечно! Ну, разве что останется шрам-другой…

– Ошибаешься, – возразила я. – Я умру.

– Белла, ну что ты говоришь! – он встревожился. – Тебя выпишут отсюда через несколько дней. Самое большее – через две недели.

Я не сводила с него глаз.

– Может, прямо сейчас я и не умру… но когда-нибудь – обязательно. С каждой минутой я все ближе к смерти. Мало того: я состарюсь.

Когда до него дошел смысл моих слов, он нахмурился, прижал длинные пальцы к вискам и закрыл глаза.

– Это не может не произойти. Так и надо. Так было бы, если бы не было меня – а меня вообще не должно быть.

Я фыркнула. Он в удивлении открыл глаза.

– Глупость какая-то. Все равно что прийти к человеку, который только что выиграл в лотерею, и отобрать у него деньги со словами: «Слушай, давай вернемся к тому, как должно быть. Так будет лучше». Я так не играю.

– Я тебе не выигрыш в лотерею, – прорычал он.

– Правильно. Ты гораздо лучше.

Он закатил глаза и поджал губы.

– Белла, этот вопрос мы больше не обсуждаем. Я отказываюсь обрекать тебя на вечную ночь, и точка.

– Если ты рассчитываешь поставить точку таким способом, значит, ты слишком плохо меня знаешь, – предупредила я. – Ты не единственный вампир, с которым я знакома.

Глаза вновь почернели.

– Элис не посмеет!

На минуту его лицо стало таким страшным, что я невольно поверила ему: я и представить себе не могла, что кто-нибудь осмелится разозлить его.

– Элис уже видела что-то, да? – догадалась я. – Вот почему тебя тревожат ее слова. Она знает, что я стану такой, как вы… когда-нибудь.

– Она ошибается. Кстати, еще она видела тебя мертвой, а ты жива.

– Заключать пари против Элис я не стану, даже не уговаривай.

Бесконечно долгую минуту мы смотрели в глаза друг другу. Было тихо, только гудели и попискивали приборы, капало лекарство в трубках, тикали большие часы на стене. Наконец лицо Эдварда смягчилось.

– Так на чем мы остановились? – спросила я.

Он невесело усмехнулся.

– Кажется, это и называется «зайти в тупик».

Я вздохнула и ойкнула, не сдержавшись.

– Больно? – спросил он, отыскивая глазами кнопку вызова медсестры.

– Все хорошо, – соврала я.

– Не верю, – голос звучал мягко.

– Спать я больше не хочу.

– Тебе нужен отдых. А этот спор ни к чему хорошему не приведет.

– Так поддайся, – прозрачно намекнула я.

– Зря стараешься, – он потянулся к кнопке.

– Нет!

Он не слушал.

– Да? – ожил динамик на стене.

– Кажется, нам снова требуется обезболивающее, – спокойно сообщил он, не обращая внимания на негодующее выражение моего лица.

– Сейчас пришлю сестру, – отозвался скучающий голос.

– Ничего принимать не буду, – пригрозила я.

Он кивнул на капельницу с пакетом какой-то жидкости, стоящую возле моей кровати.

– А тебя и не спросят.

Пульс снова подскочил. Эдвард прочел страх в моих глазах и досадливо вздохнул.

– Белла, тебе же больно. Необходимо расслабиться, чтобы началось восстановление. Зачем ты сопротивляешься? Тебя больше не будут колоть иголками.

– Я боюсь не иголок, – пролепетала я. – Боюсь закрыть глаза.

На его лице возникла все та же кривоватая улыбка, он приложил ладони к моим щекам.

– Я же сказал: я никуда не денусь. Не бойся. Пока ты рада видеть меня, я буду рядом.

Я улыбнулась в ответ, стараясь не обращать внимания на боль.

– Знаешь, а ведь я всегда буду рада.

– Ну, со временем пройдет – это всего лишь школьный роман.

Удивляясь, я покачала головой, и она тут же закружилась.

– До сих пор не верится, что Рене так легко купилась. Но ты-то должен понимать.

– В этом и заключается прелесть человеческой жизни, – разъяснил он. – В переменах.