Ирина Орлова - Змеиный Зуб

– Ну вот видишь! – развела руками Валь. – Дай сотню иров любому бродяге, он и не такое налает.

– Но он и правда изворотливый, как гадюка… Все эти его планы могут доставить Адальгу немало неприятностей, ведь Адальг – он такой честный, такой доверчивый…

– Изворотливый, да не хитрее, чем твой папа и вся внутренняя разведка Харцига, – Валь забила последний гвоздь в гроб авторитета надоедливого мятежника. – То, что ты здесь, а вся война ведётся там, – очередное доказательство тому, что этот чёрт слишком много о себе думал.

Эпонея расцвела восторгом и благодарностью.

– Да, ты права! Ты права! Ох, Валь, ты не представляешь, как мне помогли твои мудрые слова и доброе сердце! Король, конечно, тоже пытался, но обычно… Обычно если я начинала ему жаловаться, он приходил в такое бешенство, будто готов был выскочить из постели и прямо в портках бежать крушить восстание.

Щёки баронессы тронул румянец, когда она представила это зрелище. Но она тут же попыталась отогнать от себя наваждение и усадила сестру ровно, а сама встала. Нужно было приготовить чай, поставить на окно свечи, развесить бумажные фонарики и убрать беспорядок, чтобы злым духам ночи негде было спрятаться, если вдруг они проберутся внутрь. А потом ждать, когда стемнеет, и можно будет приниматься за кексы, печенье с корицей, тосты с сиропом из пряного портвейна, а также прекрасный торт-пирамидку. Такой Видиры не готовили, но он встречался в традиционной кухне на Долгую Ночь, и благодаря Миромо они рассчитывали его попробовать.

Кроме того, вместо принятого среди столичных дам вина, хозяин кабаре предоставил им лишь островной коньяк, виски и бренди. Эпонея засмущалась, увидев сей набор, но Валь убедила её, что если змеиная леди пьёт, то только лишь такое. Островитяне всё превращали в предмет для гордости: если из местного винограда получалось плохое вино, то они научились готовить отличные коньяк и бренди, если на большой земле пили пиво, то здесь из ячменя и ржи изготавливали именно виски.

Вместе они убрали сундуки под кровать и на полки подле двери, затем развесили платья и перемыли посуду. И, наблюдая, как вечер опускается на город, зажгли ряд цветных свечей на подоконнике. Потом немного попробовали виски.

– А теперь пора приодеться, – сообщила Валь, взглянув на часы.

Она достала привезённое с собой праздничное платье в цветах Видиров: синий подол, корсетная часть цвета морской волны, зеленые змейки в золотых сплетениях узоров на вороте и рукавах. Царственное и чинное, это платье отвечало всем строгим канонам торжественных одеяний острова, у него были длинные рукава и вырез, который заканчивался на четыре пальца ниже ключиц. Эпонея с любопытством наблюдала, как Валь надевает его на своё нижнее платье, и помогла затянуть его шнурами от груди до самого низа. А затем отошла, чтобы посмотреть, что получилось.

– Ах, оно такое роскошное, расшитое, правильное… – протянула королева. Сама она уже облачилась в пышное салатовое платье, словно капуста, с тёмно-зелёными лентами и белыми вставками кружев в рукава. – Но… очень взрослое? Ты в нём будто на двадцать лет старше, чем в рубашке! Может, это из-за этого ворота и угловатых плеч…

Валь сперва хотела защититься, ответив привычным «так на острове одевается всякая леди, что желает соответствовать канонам змеиной красоты». Но, уже раззадоренная алкоголем, она вступила в игру и поинтересовалась:

– По-твоему, плечи должны быть покатыми, словно у тарпана, и под юбку ещё бы здоровенный кринолин, чтобы быть как чайник?

– И ворот этот убрать!

– Ну и буду я тогда тененской, а не Видира, – мотнула головой Валь.

– Давай просто попробуем, а? Мы же одни, никто не увидит! Где моё платье на шнуровке, чтобы на тебя тоже село… – она вытащила из гардероба платье верескового цвета из переливчатого шёлка и лёгкого муслина. У него были узкие плечики и пышные рукава, расшитые узором так, чтобы напоминать цветущую сиренево-голубую клумбу. Не без сопротивления Валь влезла в новый наряд, но с присущим ей упорством довела дело до конца, надела кринолин и под руководством сестры распределила косы на плечах так, чтобы было больше похоже на пышный столичный образ.

Она сама испугалась, когда из большого напольного зеркала на неё посмотрела тененская кокетка. Этот яркий, блестящий вид не перекрывался даже её исключительно видирским лицом и высоким ростом. Её образ будто весь опошлился, превратился в девчачий, легкомысленный, так что Вдовичке было бы впору сейчас покинуть помещение и поведать остальным змеям никогда больше не слушаться этой фифы. Валь с недоумением взяла подол и, не зная, зачем, покрутила им из стороны в сторону, как постоянно делали игривые девицы.