Эм Ленская - У каждой ночи свой рассвет

– Слушай сюда, постреленок, – начал я, стараясь звучать не как чокнутый похититель. – Сейчас, наверное, в это сложно поверить, но я пытаюсь помочь тебе. Я все тебе объясню, но для начала ты должен пойти со мной. Молча, – поспешил уточнить я, – иначе у нас могут возникнуть проблемы, которые только усложнят и без того запутанную ситуацию. Надеюсь, я ясно выразился?

Продолжая пялиться на меня с недоумением, он кивнул.

– Здорово, – я выдавил улыбку, хотя вряд ли ему она показалась такой уж дружелюбной. – Когда я уберу руку, ты медленно и спокойно выйдешь из машины. Ты ведь сможешь сделать это самостоятельно?

Кивок.

– Вот и славно, – все-таки, кажется, звучал я, как маньяк, но плевать. Возможно, хоть фактор страха сделает свое дело. – Но сразу предупреждаю, если ты обманешь меня, я могу ненароком причинить тебе боль, чего я также хотел бы избежать.

Моя ладонь мешала ему свободно дышать, поэтому парень начал фыркать от волнения, хватая воздух. Я надеялся на его благоразумие и постепенно отвел руку.

– Чего тебе от меня нужно? – тут же выпалил он полушепотом, но хоть орать не стал.

– Все вопросы позже, мы же договорились, – раздраженно ответил я и протянул вперед руку. – Вылезай.

Мальчишка замешкался, зыркая попеременно то на меня, то на буквально предложенную ему руку помощи, но затем осторожно вложил свою ладонь в мою, и я потянул его на себя.

– Молодец, не так и сложно, – похвалил я, когда он нетвердо встал рядом.

Парня пошатывало, поэтому пришлось обнять его за пояс и удерживать практически навесу. Веса в нем было килограмм шестьдесят, но вялость и очевидное нежелание идти усложняли процесс. Пока я тащил его до квартиры, он не проронил ни слова, лишь раз чертыхнулся, оступившись на лестнице.

– Аккуратней, – попросил я и покрепче прижал к себе. Не для того я рисковал, чтобы в итоге дурень разбил себе голову, приложившись башкой о ступени.

Одной рукой я нащупал в кармане ключи и отпер дверь. Из-за распахнутого на противоположной стене лофта окна образовался сквозняк, и нам в лицо ударила волна свежего воздуха.

– Холодно, – произнес мой гость и поежился.

– Привыкнешь, – ответил я, имея в виду, что после завершения трансформации его тело станет выносливее, но тот явно превратно истолковал мои слова и в одночасье вновь напрягся.

– Зачем я тебе? Чего ты хочешь? – его глаза намокли, но яростное выражение лица говорило, что он готов бороться. Боевой. Я бы, наверное, оценил по достоинству силу его духа, но слишком для этого устал, потому оставил без ответа и повел вглубь жилища.

– Располагайся, – я усадил его на диван и укрыл лежавшим рядом пледом. – Пить-есть хочешь?

– Есть, – коротко ответил он, вцепившись в край пледа. Помню себя в его состоянии, я тогда проглотил здоровый шматок мяса с кровью и глазом не моргнул, за что после пришлось расплачиваться жуткой рвотой.

– Сейчас принесу.

Кухня находилась в углу возле деревянной лестницы, ведущей на импровизированную мансарду, отведенную мной для спальни. Я открыл холодильник, когда услышал шлепанье босых ступней о голый пол, а затем и глухой звук, когда мальчишка распластался, не будучи в состоянии полноценно передвигаться.

Я подлетел к нему, еще точно не решив – помочь или же оттащить обратно прямо за ноги.

– Не трогай меня! – ерзая на заднице, он попятился назад.

– А ты прекрати орать! – гаркнул я и наклонился, хватая его за локоть.

– Больно, ублюдок! – заскулил он, пытаясь вырваться, но против меня был слишком слаб.

– Будет еще больнее, если сейчас же, мать твою, не угомонишься, – пригрозил я и повел его обратно. – Сядь сказал.

Не церемонясь, я кинул пацана на диван, отчего мебель жалобно скрипнула. Парень быстро поджал ноги, обхватив их руками. Его грудь учащенно вздымалась, а по щеке заскользила предательская слеза. Он по-прежнему выглядел довольно помято, на шее бурели следы крови, белки глаз покрыты сеточкой капилляров, нечесаные, почти по плечи, светлые волосы обрамляли бледноватое лицо. Однако первые признаки восстановления уже проявлялись: синяк на скуле, как и отметины на запястьях стали едва различимы, к нему возвращалась физическая активность, а тот факт, что он оклемался всего через сорок минут после ввода моей крови, говорил сам за себя. В любом случае ему все еще требовался сон, но скорость ассимиляции поражала.

– Прости, – извинился я, плюхнувшись рядом. – Но ты сам напросился, я же предупреждал.

– Кто ты? – всхлипнув, спросил он.