Катерина Райдер - Исцели меня. Часть вторая

Я тяжело вздохнула, вновь испытав досаду по причине наглухо запертого разума вампира. Откуда-то издалека послышалось пение птиц, отвлекая меня от собственных размышлений. Как же давно я не наслаждалась утренними трелями беззаботно нежившись в постели! И пусть в доме Мишеля, вопреки его заверениям, мы были вне меньшей опасности, нежели в любом другом месте, сейчас я испытывала почти пьянящее умиротворение.

Солнце поднялось выше. Медленно ползая по одеялу, небрежно сброшенному к самому краю постели, теперь оно заигрывало с кончиками пальцев моих ног. Я снова посмотрела на Адама, он опёрся ладонями о поручни и опустил голову. Через тюль его силуэт был немного размытым.

Память обратилась к воспоминаниям о нашей первой встречи. Готова поспорить, в те роковые минуты я смотрела на него так же – заворожено.

Прикрыв веки, я попыталась представить Адама на сцене, с гитарой, еле заметно касающегося губами сетчатой поверхности микрофона. Неоновый свет падал ему на лицо, подчёркивая идеальность черт. В лазурных глазах танцевала понятная лишь мне одной страсть. Вокруг него было множество людей, девушек… они тянули к идолу руки, мечтая стать частью его жизни, а он дразнил их игривыми улыбками. Блэк мог выбрать любую, но достался мне! Могла ли я мечтать об этом тогда? Нет! Я до сих пор не верила в то, что завладела его бессмертным сердцем…

Сквозь приятный туман видения я вдруг остро ощутила тяжесть чужого взгляда и неспешно открыла глаза. Адам всё ещё был на балконе, но уже обернулся и разглядывал меня с хитрым прищуром. Лёгкий ветерок трепал его чёлку, она соблазнительно падала на глаза, придавая образу дерзкую таинственность.

– Доброе утро, – произнесла я одними губами, не хотелось нарушать тишину, было в ней нечто тонкое, волшебное.

Адам беззвучно кивнул. Его пальцы коснулись полупрозрачной ткани, аккуратно отодвигая занавеску в сторону. Лицо вампира озарила улыбка, нежная, чувственная. Моё сердце замерло. Я набрала полную грудь воздуха, но не смогла выдохнуть. По комнате стремительно начали распространяться волнующие вибрации. Появился еле уловимый сладкий привкус, словно помещение окурили восточными благовониями.

Вампир, тем временем, вернулся в спальню. Его силуэт навис надо мной тёмным пятном в контровом свете окна. Но это не мешало мне видеть его… чувствовать. Медленно протянув руку, Адам замер. Я сощурилась, когда из-за его плеча по глазам ударили солнечные лучи. Чтобы спрятаться от назойливого светила, пришлось чуть наклонить голову и вновь утонуть в тени стройной фигуры.

Мои пальцы легли в холодную ладонь, вампир бережно сжал их, подходя вплотную к постели. Легонько потянув на себя, Блэк заставил меня подняться на ноги. Его руки были привычно холодны, но от прикосновения к моей шее, кожа вспыхнула пламенем. Я закрыла глаза, пошатнувшись, тотчас попадая в плен крепких и надёжных объятий.

– Доброе утро, – прошептал Блэк сквозь блаженную улыбку.

Не в силах ответить, одурманенная счастьем, я просто прижалась к прохладной груди, в данный момент не способной спасти ни от вспыхнувшего в волнении лица, ни от внутреннего огня, терзающего каждую клеточку тела.

Его ладони сомкнулись на моей пояснице, а затем ненавязчиво опустились ниже, очень бережно и осторожно. Пульс настойчиво застучал в висках, в груди, в животе, даже в ступнях…

Адам склонился ко мне, припадая губами к щеке, оставляя на ней любящий поцелуй.

Сознание погрузилось в туманную дымку, приторную с привкусом терпкой вишни. Она пьянила, вязала язык, заставляя часто сглатывать. Дыхание стало сбивчивым, сводящим грудь спазмами уходящими глубоко внутрь, затягивающими тугой узел в самом низу живота.

– Адам… – еле слышно и, в то же время, оглушительно громко прошептала я, зарываясь пальцами в пепельные локоны вампира.

Одной рукой Блэк потянул край ворота моей футболки. Та послушно поползла с плеча, оголяя ключицу, которой тотчас овладели влажные губы. Волнение, вызываемое ласками, постепенно начало перерастать в бескомпромиссную жадность. Я хотела ещё! Хотела ещё больше поцелуев; хотела чувствовать требовательные руки на своём теле; хотела вздрагивать каждый раз, когда Адам властно сминал кожу пальцами; ощущать его, пусть и бессмысленное, дыхание; растворяться в нежности, перерастающей с каждым ударом сердца в нужду, откровенную, уничтожающую невинный трепет, безжалостно разбивая его на осколки о пылкую страсть.