Владимир Лещенко - Время Черной Луны

Звезда Ада же, в отличие от Грозы, казалось, лишь ускорила свои движения.

Долго так продолжаться не могло…

Среди его умений, даваемой его двуединой природой, была возможность на краткий миг ускорить движения, и ударить кулаком в висок – удар почти всегда смертельный.

Ну, приготовимся…

Проклятье!! Он не может!! Не может!!

Вирм всем в печенку!! Все в его организме, в чувствах и инстинктах буквально взбунтовалось.

Волк не может убить волчицу, дарительницу жизни! Зверь никогда не посягнет на самку своего вида!

А сейчас он был волком – пусть лишь внутри!

Он попытался загнать ночного брата внутрь – людям все можно – и еле успел вернуться в прежнее состояние – иначе получил бы кулаком в лоб.

Вновь они метались по рингу, под улюлюканье и топот вошедших во вкус зрителей.

Гару решил рискнуть. Надеясь лишь на свою реакцию, он сделал вид, что споткнулся. Звезда Ада ринулась вперед и на мгновенье раскрылась. Вложив весь свой вес, изо всей силы Гроза ударил ее под дых. Ударил и тут же пожалел об этом – пресс у Звезды Ада были как бы не тверже железа.

Одновременно вторая его рука устремилась к шее противницы, метя в отливающую мутно-розовым в его особом зрении точку – не убьет но парализует на полчаса при удаче.

Не успел…

Мощный удар в грудь отшвырнул его к канатам. Будь Гроза тяжелее, этот удар проломил бы ему ребра, но ему повезло, и удар только бросил его на упругую манильскую пеньку. В глазах у него потемнело от боли, в груди заполыхал огонь. Не в силах двинуться, ловя широко открытым ртом воздух, Гроза корчился на помосте.

Сквозь туман в глазах он видел надвигающегося как гора, монстра, по ошибке Великой Матери родившегося женщиной.

Вывернуться уже не было возможности.

Словно откуда-то издалека донеслось…

– Жив, козлик… Жаль, а то давно коллекцию не пополняла…

Расстегнув шаровары, под которыми не было ничего, тварь принялась на него мочиться…

Нет… не может быть – она мочилась стоя! И у нее между ног… О, проклятые людишки, вирмово дерьмо! Его обманули, видать пронюхав кто он такой. Но запах, ощущения… Он мог бы поклясться что это была женщина, а теперь… Неееет! Это же вампир!

Борис застегнул ширинку, закончив дело.

– Вот так, щеночек, – самодовольно изрек он. А теперь – пора прощаться!

Лука – давай бандуру!

– Сейчас, Борис Дмитриевич.

Лука протянул кайтифу « Борхард-Люгер», который использовал всю жизнь – а точнее с тех пор, как отобрал его у немецкого обер-лейтенанта под Ригой в 1916м (лейтенант оказался морфинистом, и кровь его отдавала тленом).

Борис приставил оружие ко лбу гару, и нажал на курок. Потом еще дважды.

Череп разорвался изнутри, расплескивая осколки костей и ошметки мозгов выбросило на мокрую после недавних дождей землю. Борис брезгливо отпихнул тело ногой, убирая оружие.

– С крещением, сынок, – бросил магистр.

Дмитрий, ретроград по природе, очень любил современное оружие – не нужно было даже серебра, чтобы оборвать жизнь оборотня или вампира – одним выстрелом попросту снеся его голову или разворотив сердце.

Последним аккордом взвыл на поставленном на громкую связь коммуникаторе «Король и Шут»:

Трудно назвать такой народ на земле, у которого не сохранилось бы легенд и преданий о слугах дьявола – вампирах, встающих из могил, чтобы пить кровь…

Подобные сказания, пожалуй, с чистой совестью можно было бы высмеять как суеверные пережитки и предать забвению, если бы не отдельные настораживающие детали.

Во-первых, смущает полная аналогичность подробностей в преданиях, возникших еще в древнейшие времена в разных частях света. Средства сообщения тогда были не настолько развиты, чтобы обитавшие, скажем, на разных материках народы могли свободно обмениваться между собой информацией. Например, и в России, и в Западной Европе, и в Южной Америке, и в поверьях африканских племен – если по истечении длительного времени после захоронения вампира разрыть его могилу, то вместо разложившегося трупа найдут нисколько не изменившееся тело. Также везде, независимо от господствующей в стране религии, применялись одни и те же методы уничтожения вампиров: поражалась грудь (чаще всего деревянным колом) и отделялась от тела голова, которую укладывали рядом с трупом, лицом вниз – как символ вечного проклятия.