Ольга Лазорева - Григорий Грег «Капли крови»

Нужно выйти из этого круга,
обмануть и себя и судьбу!
Нужно спрятаться… Может, за друга?
Ну а лучше всего – за листву,
за деревья, за травы, за птицу,
что так вольно парит в высоте,
за цветы… От всего заслониться,
раствориться… быть может, в росе?
Ну а лучше – роса так не вечна,
так зависит от жарких лучей —
ну а лучше зарыться беспечно
в белый пух облаков. Он – ничей.
Он подвластен лишь солнцу и ветру
и свободно плывет над землей,
мягок, легок, бездумен… Но где-то
он ведь тоже прольется водой,
и исчезнет, меня раскрывая.
Где же спрятаться? Как же уйти?
Ну, а может, звезда голубая
заслонит словно искра в ночи?
Хоть на время мне даст передышку…
Эй, судьба, позабудь про меня!
Срок придет, вновь раскроешь ты книжку
и вернешь все на круги своя…

Судьба перебирает четки
истертые, закрыв глаза.
И шелест шепота нечеткий
чуть слышен, разобрать нельзя.

Сухие губы повторяют
слова неясные молитв,
а, может, цену называют
твоих обил, моих обид.

Раскрыта книга. Пожелтели
страницы ветхие. На них,
полуистлевших, уцелели
отметки, знаки дней моих.

Судьба сверяет эти знаки
дрожащей старческой рукой,
меняет, исправляя запись
под подведенною чертой.

Судьба берет весы и часто
все перевешивает вновь,
что перетянет: боль несчастья
или счастливая любовь?

Что перевесит: гнет печалей,
удача или груз невзгод?
Судьба все в книге отмечает
из года в год, из года в год.

Бледны морщинистые щеки,
глаза закрыты… В темноте
судьба перебирает четки
и шепчет, шепчет обо мне…

Отпусти стихи на волю!
Не держи их при себе.
Пусть поют как птицы – вволю,
о любви и о судьбе.

Пусть летят хрустальным звоном,
обрываясь лишь на миг,
пусть звучат чуть слышным стоном,
превращающимся в крик.

Пусть расправят мысли-крылья
и почувствуют – мечта!
Донесут до всех: всесильна
в мире только красота.

Не держи стихи как в клетке.
Передержишь – берегись!
Будут бить тебя же метко,
им одно – стремиться ввысь.

Им одно – вселенной мало!
Ты – лишь временный приют.
Сердце слышать их устало.
Отпусти же. Пусть поют…

Душа полна тоской и страстью.
Она покоя лишена.
Любовь – дорога в ночь, в ненастье
под вспышки молний. Лишь она
сквозь бурю приведет нас к счастью.

Я разучился радоваться. И разучился петь.
На прошлое оглядываться, и в даль сквозь свет смотреть.
Я разучился в солнечные и чистые деньки
хотеть закаты облачные, звезд первых огоньки.
И тосковать по тоненькому деревцу в степи,
и возвращаться к пройденному и ясному пути,
мечтать уйти от заданного всевидящей судьбой,
и замирать над ладанкою, прикрыв глаза рукой,
и удивляться свежести и прелести росы,
и погружаться в нежащие и ласковые сны…
Я разучился радоваться, жалеть, желать, тужить.
Печаль моя, что ж жаловаться? Я разучился – жить…

…чертить узоры на песке,
и слушать шорох волн,
и гальку мокрую в руке
зажать, согрев теплом.

И в даль смотреть, в голубизну,
где небо и вода
слились в лазурь и бирюзу
без края и без дна.

Вбирать звенящий нежный зной,
полдневный мягкий жар…
Ладонями песок сырой
катать лениво в шар.

И запустить его как мяч,
разбив зеркальный мир.
Смотреть как волны всплеском, вскачь
бегут к ногам моим.

И… оттолкнуться – руки в крест —
как крылья над водой.
Взмыть вверх, оставив четкий след,
захлестнутый волной.