Дмитрий Захаров - Красный жук

– Какой крови?! Мы прививали вещество крысам, кроликам, почти все сдохли, только Саманта живет, и еще две крысы. Вы ведь сами знаете…

– Вот видите! Из двадцати особей трое животных здоровы, и прекрасно себя чувствуют. Черт побери! Делайте, что вам говорят. Хоть бы у меня наберите крови в пробирку! – он швырнул недокуренную сигарету в ведро, быстро закатал рукав халата, обнажил мускулистое загорелое предплечье, и кинулся в помещение, едва не сбив с ног миниатюрную девушку. Заразившись энтузиазмом шефа, Люда сорвала упаковку с одноразового шприца, выхватила из шкафчика пузатую склянку, в ноздри ударил ядреный запах спирта.

– Будет немного больно! – улыбнулась девушка, пухлые губы чуть дрожали.

– Колите! – прорычал ученый.

– Колю! – тонкая игла впилась в вену, прозрачная колба наполнялась алой жидкостью.

Крупицы сигаретного дыма рассеялись не оставив следа, и только опальная взвесь кружилась в солнечных лучах, как невидимые волшебные пушинки. Сочная южная весна ликует на улице. Месяц апрель – юноша – безумец с огненной шевелюрой, и румяными щеками. Апрель – пора любви, надежд и великих открытий! Новая эра, новая эпоха, новая жизнь…

Пожилая уборщица выносила мусор через черный ход института. Это являлось нарушением мер секретности, все отработанное сырье надлежало запечатать в специальные емкости и сжигать. Но инструкции создаются для того, чтобы их нарушали. Женщина бросила два черных полиэтиленовых мешка на обычную помойку, и равнодушно оглядев залитый солнцем пустырь, захлопнула за собой дверь. К отбросам тотчас устремился бродячий рыжий пес. Собака осторожно протянула к пакетам черный нос, едко пахло формалином, известью и еще чем-то гадким, несъедобным. Пес рванул зубами пакет, сквозь прореху на землю посыпались одноразовые стаканчики, остатки еды, битое стекло, и пластиковые шприцы со следами мутных пузырьков на колбах. Неприязненно косясь на шприцы, собака жадно лизала засохшую мясную подливку. Громкие шаги заставили бродяжку зарычать, черная губа обнажила сточенные желтые клыки. Пес поджал облезлый хвост, и убежал в сторону пустыря.

Двое молодых парней подошли к свалке.

– Глянь, Артур, сколько баянов! Расточительная халатность, как базарят в новостях.

– Это отбросы из института, б…! – выругался худощавый черноволосый парень, по виду кавказец. – Там любая зараза может быть…

– Зараза к заразе не пристает! – хмыкнул белобрысый мужчина. У него не лбу зрело багровое родимое пятно, из-за выбитого переднего зуба, человек шепелявил, сглатывая шипящие согласные. – Готовь централ, братишка! – человек подобрал с земли относительно чистый шприц, сдул с иглы невидимые крошки пыли, уверенно закатал рукав грязного свитера.

– Я – пас! – Артур брезгливо покосился на мутные пузырьки в колбе. – Пошли в аптеку, Кашей, купим новый баян.

– Если хочешь, сам топай в аптеку, – решительно отрезал мужчина. – Мне не резон в центр города на ломах тащиться!

Он небрежно сунул в карман несколько пустых шприцов, присел на корточки, достал столовую ложку, в руках запылал синий огонек зажигалки.

– Сейчас, сейчас…

На черенке закипала бурая смесь, губы белобрысого дрожали, по лбу катилась струйка пота.

– Ты все еще грустишь, мой сладкий бэби… – прогнусавил он строчку из песни.

– Ну тебя на х…, помоечник! – Артур сплюнул себе под ноги, зашагал по направлению к автобусной остановке.

Солнце стояло почти в зените. Рыжий пес внимательно следил из зарослей колючего кустарника. Они видел, как человек, вонзил острие себе в вену, рука с рубинчиком крови на коже безвольно откинулась, шприц покатился на сухой землей, алые губы исказила кривая ухмылка. Казалось, это смеется клоун, только красное родимое пятно на иссиня-бледном лбу выглядит как чернильная клякса на листе бумаги. Собака тихо зарычала, повинуясь инстинктивному влечению, потрусила прочь. Через несколько минут, пес забыл и про свалку, и про бледного человека. Говорят, собаки не могут помнить отдельные события больше пяти минут. В памяти животного сохранился лишь жутковатый запах, который исходил от незнакомца. Запах смерти…

Кондиционеры работали на полную мощность, но в просторном кабинете было душно. Спайки сигаретного дыма застыли неподвижно под потолком. Несколько мужчин не отрывали глаз от большой плазменной панели, висящей на стене. Съемки отличались скверным качеством, но зрители старались не дышать. На экране, заурядного вида лысеющий мужичок пятидесяти лет с гаком подтягивался на перекладине. Люди смотрели видео уже полчаса, и до сих пор никто не проронил ни слова. Человек на экране продолжал физические упражнения, губы собравшихся возле экрана людей шевелились, считая повторения.