Рэмси Кэмпбелл - Страшные сказки. Истории, полные ужаса и жути (сборник)

Скорее всего, Роберт просто был смертельно испуган. Это, по крайней мере, имело некоторый смысл. Анника знала, что он был не из храбрецов, но лишь теперь осознала, насколько простиралась его трусость. Она осталась совсем одна с ребенком. С ее ребенком.

Светлым апрельским вечером Анника стояла у окна гостиной и заметила Эрика, который возился с какими-то кустами. Вдруг он устремился вперед и резко наклонился. Когда он выпрямился, в руке у него была извивающаяся крыса, он держал ее за загривок.

Быстрое движение пальцев, и крыса обвисла. Эрик быстро осмотрел ее, поднес ко рту, откусил голову и стал жевать. До Анники даже донесся тихий хруст. Засунув всю тушку в рот, так что наружу торчал только хвост, он поднял голову и поглядел на Аннику, прежде чем проглотить крысу и втянуть в рот ее хвост, словно макаронину. Встретившись с ним взглядом, Анника даже сумела изобразить на лице улыбку.

Кажется, реакция была неправильная, не исключено, что Эрик хотел шокировать ее или вызвать отвращение. Поэтому, когда он вырыл ямку под кустами, выудил из земли пару жирных дождевых червей и помахал ими у лица, прежде чем бросить в рот, Анника старательно сморщилась. Посмотрев на нее, Эрик кивнул и скрылся из виду.

Ребенок принялся толкаться с такой силой, что Анника видела бугорки на животе даже через просторную футболку, которую носила. Она погладила живот и шепнула: «Не бойся. Никто тебя не заберет».

Время настало. Она взвесила все доводы за и против разных вариантов и, наконец, остановилась на самом простом из них. План был небезупречен и целиком зависел от того, хватит ли ей мужества нанести удар, ранить или убить, когда дойдет до дела.

Ребенок снова толкнулся.

Она сможет. Она сделает. В этот самый вечер.

Не считая мытья в душе, Аннике снимали наручники только во время ужина. Она хорошо изучила, что и как делает Эрик на кухне, и выявила несколько слабых мест, которые и надеялась использовать.

В тот вечер Анника со смиренным видом сидела за столом, а сама ждала первой возможности. Эрик поставил перед ней тарелку с едой, стакан и приборы. В последнее время он ставил на стол еще и свечи и сейчас зажег их с видом заправского дворецкого, чтобы она, как настоящая хозяйка поместья, могла наслаждаться полуфабрикатом из микроволновки при свете свечей.

Потом Эрик отошел к холодильнику в кладовой, чтобы достать продукты на завтра. Это была первая его ошибка. Как только он повернулся к ней спиной, Анника тихонько поднялась со своего стула, двумя пальцами придерживая болтающийся браслет наручника, чтобы не звякнул.

Бесшумно она вынула из подставки самый большой разделочный нож и проворно вернулась за стол. Она как раз успела сесть и спрятать нож, прижав его рукой, когда Эрик выпрямился и вернулся в кухню, читая надпись на коробке.

– Бефстроганов, – сообщил он. – С лапшой. Вас это устраивает?

Анника пожала плечами. Она молчала, боясь, что голос дрогнет и выдаст ее. Ей было неважно, что он там выбрал. У всей еды был одинаковый вкус.

Она сжимала рукоять ножа и представляла себе, по какой траектории он пройдет, продумывала все еще и еще раз, сохраняя при этом безмятежно-спокойный вид. Ждать следующей ошибки оставалось недолго.

Эрик по-детски восхищался микроволновой печкой. Не каждый день, но часто бывало, что золотистое свечение и медленно вращающаяся упаковка еды будто завораживали его, обладали для него какой-то странной притягательной силой. Анника надеялась, что сегодня именно такой день.

Так и оказалось. Выложив еду на стеклянную тарелку и установив таймер на пять минут, Эрик, как зачарованный, продолжал стоять там, спиной к Аннике, опершись локтями о рабочую поверхность кухонного стола и не сводя глаз с крохотного окошка.

На миг прикрыв глаза, она вознесла безмолвную молитву, а потом вскочила на ноги и занесла нож. Вложив в дар всю силу, она воткнула его в спину Эрика, чуть правее его левой лопатки. Нож был такой длины, что мог без труда проникнуть в сердце, и Анника надеялась, что это у нее получится.

Она боялась, что попадет в кость, и налегла на нож что было сил, но лезвие, не встретив заметного сопротивления, вошло в плоть почти по рукоятку. Раздался вздох Эрика. Анника отступила на шаг-другой, ожидая, что он согнется и рухнет всем мускулистым телом на стол. На всякий случай она схватила еще из подставки один нож – при ближайшем рассмотрении это оказался нож для хлеба.

У нее вырвался нервный смешок, а зубы начали выбивать дрожь, когда Эрик повернулся к ней лицом. Его глаза стали совсем черными, но по осанке и лицу невозможно было представить, что его легкое проткнуто насквозь двадцатисантиметровым лезвием.