Виталий Кулик - Ведьма полесская

Сначала селяне были глубоко обескуражены кощунственной выходкой Марыли. Но потом, в отличие от Прохора, смысл её последних слов они уловили быстро, и результат их сметливости не заставил себя долго ждать — не успела кошка почесать за ухом, как в хате уже никого не было. Одна лишь Марфа забилась с детьми за печь и испуганно прижимала их к себе, не веря тому, что происходит.

И только тут до Прохора начал доходить истинный смысл несущегося бреда. Только теперь ему вдруг стали понятны многие странные слова и поступки Марыли. Господи, мало ему всех бед, так и это ещё свалилось как гром среди ясного неба. И пока Прохор соображал, как угомонить взбесившуюся жену хотя бы на время похорон, он почувствовал вдруг полную слабость и непреодолимое желание спать. В голове затуманилось. Страшный голос Марыльки хоть и слышался как из-под земли, но слова её падали в сознание на удивление отчётливо. А дальше поведение Марыли и вовсе становилось более чем странным. Глаза несчастной матери горели огнём неистовства. Бормоча какие-то чудные слова и фразы, она иногда прерывала их, чтобы уже более внятно излить вслух свои воспалённые мысли.

— И всё из-за тебя… Сразу тебя возненавидела… А Янинку твою первой порешить надо было. Ну, ничего, за всё поплатишься: и за сыночка моего, и за слабость свою, и за то, что ты есть, — шипела она.

Прохору сделалось совсем дурно. Сонливость вдруг пропала, но вместо неё внутри всё обдало жаром, а ноги и руки, наоборот, начали холодеть и переставали слушаться.

Вытянув руки с растопыренными пальцами и устремив страшный взгляд на Прохора, Марыля с ещё большим остервенением что-то бормотала. Измождённая горем, она напрягала последние силы, чтобы навсегда сломить душу самому ненавистному ей человеку. И напрячься тут надо неимоверно.

Прохору казалось, что жизненная энергия покидает его бурным потоком. Дышать становилось всё трудней. Природный инстинкт самосохранения второй раз в жизни заставил непослушную руку с силой рвануть ворот. И почти теряя сознание, Прохор вдруг вспомнил о крестике-обереге. Жаль, но его уже не было…

Возле хаты Логиновых в ожидании похорон и так толпилось немало народу, а когда там начала твориться какая-то дикость, то и вовсе сбежалось всё село. Но подойти близко к избе никто не решался. И везде шепотом обсуждалась одна шокирующая новость: Марылька — ведьма!!!

Многие селяне начали припоминать всякие странности, ранее имевшие место в её поведении.

— В церкви-то всё время в сторонке, обособленно держалась, — почти шепотом сказала одна из баб.

— Так молилась же, все бачили, — заметил мужик в плетеном капелюше.

— Ага, бачили! Да только никто не слыхал её тех молитв. Может, она там свои наговоры творила.

— Дед Лявон, а помнишь вечер, когда ты нам новость о Прохоре сказал? — спросила вдруг Любаша у подошедшего Лявона.

— Чего ж не помнить? Из ума ещё не выжил, припоминаю, — ответил тот.

— Так вот в ту ночь Марылька тоже странно себя вела, — вспоминала Любаша. — Домой к полночи рвалась. И нервничала сильно… Я тогда никак в толк не могла взять, что её так встревожило?

— Ты хочешь сказать, что это сама Марыля в ту ночь на Прохора насела?

— Не знаю…

Все потихоньку начали подтягиваться к кучке сельчан, где вели разговор лучшая подружка Марыли и дед Лявон, ибо знали, что тут будет что послушать.

— Я вот што скажу, — видя собирающуюся толпу, важно заявил Лявон, — Марыльке не было надобности ночью по лесу Прохора выслеживать. Если она там, в хате, правду кричала, то могла и Химу вместо себя послать. Морда-то — у Химы обсмалена.

— Опять ты, дед, загибаешь. Их же ни разу вместе не бачили. А батьку её кто погубил? Да и не верится мне, чтоб Марылька ведьмой была, — усомнился кто-то из толпы.

— Молод ты ещё, чтоб Лявона поучать. Спроси лучше у бабки своей, кто такая Кержиха. Она тебе многое может поведать, если, конечно, говорить сдолеет. Годков-то ей, поди, под целый век будет.

— А что Кержиха? Не томи, дед, выкладывай, — раздался уже другой голос из толпы.

— Это прабабка Марыли. Ещё та была ведьмака. Почитай, похлеще Химы будет. Долгий век за жизнь цеплялась, уж и ходить не могла, а всё на людей страх наводила. А когда смерть за ней пришла, дома под рукой оказалась одна малолетняя Марыля. И знамо дело, что бесы ведьму перед смертью мучают, чтоб наследие свое кому-то оставила. Вот, видать, и «осчастливила» этим Марыльку…. Все думали, что Кержиха с собой в могилу забрала уменье своё, ан нет — позаботился дьявол, чтоб людям оставила.