Клайв Баркер - Проклятая игра

Неужели и впрямь не хочет уехать? Они были очень странной парой. Марти с его искусственно урезанным жизненным опытом — потерянные годы! — страстно желающий наверстать упущенное. И эта девушка, апатичная и усталая от одной мысли о побеге из добровольной тюрьмы.

— Ты можешь идти куда угодно, — повторил он.

— Это то же самое, что никуда, — решительно ответила она.

Направление в никуда слишком занимало ее мысли. Она оглядела Марти в надежде, что его злость немного угасла, но он не выказал ни малейшего сочувствия.

— Ладно, ничего, — сказала она.

— Ты идешь?

— Нет. Я побуду здесь еще немного.

— Смотри, не прыгай вниз.

— Не умеешь плавать, да? — откликнулась она раздраженно. Он нахмурился, не понимая. — Не важно, я никогда не считала тебя героем.

Он пошел прочь, а она осталась глядеть на воду в нескольких дюймах от берега. Он говорил правду — он никогда не умел общаться с людьми. Особенно с женщинами. Не исключено, что ему надо было стать священником, как хотела его мать. Но проблема в том, что он не испытывал никакого интереса к религии. Возможно, именно это и мешало им с Кэрис — они оба ни во что не верили. Тут не о чем говорить, нечего обсуждать. Он оглянулся. Кэрис немного прошлась вдоль берега, удалившись от того места, где они стояли с Марти. Солнце отражалось от поверхности воды и освещало ее силуэт. Она выглядела так, словно была не совсем реальна.

Прошло меньше недели после разговора, и первые трещины, пока еще не шире волоска, появились в колоннах империи Уайтхеда. Они быстро увеличивались. На биржевом рынке началась обвальная продажа акций — внезапная потеря веры в кредитоспособность корпорации. Прибыли сокращались. Биржевая лихорадка почти вышла из-под контроля. За день в поместье прибывало больше посетителей, чем Марти видел за все время жизни здесь. Среди знакомых лиц появились десятки других — финансовые аналитики, как он предполагал. Японцы и европейцы добавились к англичанам, и вскоре поместье уже походило на ООН.

Кухню, к неудовольствию Перл, оккупировали те, кто пока не требовался великому человеку. Они толпились вокруг большого стола, поглощали огромное количество кофе и обсуждали стратегии, для создания которых они здесь и собирались. Большую часть их бесед Марти не понимал, но из отдельных выхваченных фраз уяснил, что над корпорацией нависла необъяснимая опасность. Невиданное падение акций произошло повсеместно; говорили о вмешательстве государства с целью предотвратить неминуемый крах в Германии и Швеции; о саботаже, приведшем к катастрофе. Профессиональные аналитики пришли к выводу, что так фундаментально подорвать дела корпорации мог лишь искусно разработанный план; на подготовку его должны были уйти годы. Предполагали секретные действия правительства, тайный сговор. В усадьбе буйным цветом цвела паранойя.

Беспокойные гости спорили и размахивали руками, пытались перебить собеседника и опровергнуть его замечания, и их поведение поражало Марти своей абсурдностью. Ведь они никогда не видели ни приобретенных и потерянных миллионов, ни людей, чьи судьбы они так безжалостно вершили. Все это абстракции и голые цифры.

На третий день, когда люди уже устали от сложных игр и тщетно молились о воскрешении, Марти столкнулся с Биллом Тоем, вовлеченным в жаркий спор с Двоскиным. К удивлению Марти, Той подозвал его к себе, резко прервав беседу. Двоскин нахмурился и поспешил прочь, оставив Тоя и Марти вдвоем.

— Ну, бродяга, — сказал Той, — как поживаешь?

— Я-то отлично, — ответил Марти. — А вы?

Той выглядел так, будто давно не спал.

— Как-нибудь продержусь.

— Какие мысли по поводу происходящего?

Той скривился:

— Да никаких. Я никогда не был человеком денег. Ненавижу их породу. Грызуны.

— Все говорят, это катастрофа.

— О да, — спокойно отозвался Той. — Похоже на то.

Лицо Марти вытянулось: он ожидал опровержения и ободрения. Той заметил его искреннее разочарование.

— Ничего ужасного не случится, — сказал он, — пока мы трезво смотрим на вещи. Ты по-прежнему будешь работать здесь, если ты об этом беспокоишься.