Сьюзен Хилл: Туман в зеркале

— В книгах много замечательных историй о привидениях, — сказал в конце концов Ффоулкс, — оставим это лучше профессионалам.

Таким образом тема была закрыта, и мы продолжили беседу совсем о другом.

Мы просидели почти до полуночи, и я уже направлялся через вестибюль к раздевалке, когда заслышал прямо позади себя шаги и обернулся.

— Осмелюсь спросить, вы заказали такси? — Сэр Джеймс Монмут говорил несколько смущенно и неуверенно.

— Нет-нет. До моей квартиры всего полмили. Я прогуляюсь пешком.

— В таком случае — могу ли я на пару шагов составить вам компанию?

— Разумеется. Вам тоже захотелось прогуляться на свежем воздухе?

Он не ответил и лишь молча направился к входной двери, где остался ждать меня. Я поспешил надеть пальто, и мы вышли вместе.

На улице по-прежнему висел все тот же холодный туман, оседавший в горле. Он впитывал в себя унылый городской смог и смешивался с испарениями от Темзы.

На углу тускло горела жаровня для каштанов, хотя продавец собрался и ушел уже больше часа назад.

Вокруг не было ни души. Смутно прорисовывались контуры высоких домов со слепыми окнами.

Секунду-другую мы шли, не разговаривая, но я был уверен, что на самом деле сэр Джеймс вышел вместе со мной не только для того, чтобы размять ноги после вечера, проведенного в закрытом помещении. В самом его молчании таилось напряжение.

Когда мы дошли до следующего угла, где под фонарем ждало одинокое такси, мой компаньон остановился:

— Я уже буду возвращаться.

— Ну, что ж, желаю вам доброй ночи, сэр Джеймс.

— Минуточку… — Он колебался. Его лицо с острым носом выглядело изможденным, под редкими волосами на голове прорисовывались очертания черепа. Я понял, что он значительно старше, чем мне казалось.

— Я не мог не услышать после обеда… вашу беседу в курительной.

— О, это был вполне праздный разговор. Они хорошие парни.

— Но сами вы казались… более серьезным.

— Признаюсь, этот предмет всегда был мне любопытен.

— Вы — верите?

— Верю? О, что касается этого… — Я сделал пренебрежительный жест. Это была не та тема, которую мне хотелось бы обсуждать в столь поздний час на безлюдной улице.

— У меня есть… история. Моя история… которую вам, возможно, захотелось бы прочитать.

— Правдивая история? Или беллетристика? Вы писатель, сэр Джеймс?

— Нет-нет. Это просто отчет о некоторых… событиях. — Он вдруг резко сменил интонацию. — Во всяком случае, вы сможете почитать это как-нибудь в свободные часы.

В этот момент в дальнем конце улицы послышались шаги. Сэр Джеймс быстро повернул голову и всмотрелся в темноту. Затем резко протянул ладонь и сжал мне руку.

— Прошу вас, — сказал он тихим, встревоженным голосом, — прочитайте это.

Лондонские часы начали отбивать час ночи.

В следующий раз я пришел в клуб лишь через несколько дней. Деловые вопросы вынудили меня поехать на север, а оттуда я направился прямо домой, в Норфолк, где отдохнул у своего домашнего очага, окруженный любящей, счастливой семьей. У маленького Джайлза был новый щенок лабрадора, который нас всех очень забавлял, а Энн терпеливо прогуливала Элизу (ей едва исполнилось три годика) вперед-назад по двору и по выгону верхом на шетландском пони. Днем я замечательно поохотился в самую что ни на есть ненастную погоду и возвратился домой с изрядным багажом, в грязных бриджах, довольный как ребенок.

Переход от семейной жизни в Норфолке к квази-холостяцкому существованию в Лондоне никогда не был для меня легким; весь вечер и весь следующий день я обычно чувствовал себя неуютно, не здесь и не там, мысленно нигде, и забегал на несколько часов в клуб, чтобы прийти в себя.

В тот понедельник я прошел через вращающиеся двери около девяти вечера. Сайдхем поприветствовал меня.

— Минуточку, пожалуйста, сэр. У меня для вас пакет, мне оставили его на хранение.

— Заказное письмо? — Я был удивлен. Как правило, я редко получаю в клубе корреспонденцию, если не считать обычных рассылок.

— Нет, сэр, мне передал это сэр Джеймс Монмут.

— Ах, да.

В мозгу у меня отчетливо всплыли наша беседа и странное поведение Монмута той ночью — хотя я напрочь забыл об этом за время между посещениями клуба. Я вспомнил тихую пустынную улицу и то, как резко изменилось вдруг его поведение. Вспомнил панику, страх — я не мог точно определить, что это было, — появившуюся в его взгляде и в голосе.

— Странно, что он не отдал мне это сам, — сказал я, когда Сайдхем протянул мне пакет, плотно упакованный в оберточную бумагу и перевязанный бечевкой.