Клайв Баркер - Искусство

В этот момент его позвал голос Теслы:

— Гарри.

На мгновение мелькание прекратилось. Он увидел эту сцену необычайно ясно. Поле цвета охры. Скошенный пятачок, где расстелена скатерть, рядом дворняга вылизывает у себя под хвостом. Вдруг появляется рука с обломанными ногтями и расставляет на скатерти плошки. И где-то за всем этим — за дворнягой, рукой, плошками — Тесла. Вернее, часть Теслы.

— Слава богу, — произнес Гарри.

Но он поторопился. Картинка тут же исчезла, и снова он полетел дальше вперед. Он летел и звал Теслу.

— Все в порядке, — сказала она, — держись.

На мгновение ее голос остановил и зафиксировал поток образов. Появилась, другая сцена, еще отчетливее. На этот раз вечер, сумерки, вдали видны горы. На переднем плане дощатый сарай среди поля, где пригибается от ветра высокая трава, и по полю в сторону Гарри бежит женщина с ребенком на руках. За ней гонятся три человечка — низенькие, черные, с огромной головой и золотыми глазами. Женщина от ужаса плачет, рыдает и ребенок, однако совсем по другой причине. Он тянется сам и тянет тощенькие ручки через плечо матери. Потом ребенок поворачивается, чтобы ударить мать, и Гарри все понимает. Ребенок выглядит как человек, но глаза у него золотые.

— Что там такое? — спросил Гарри.

— Кто же знает, — отозвалась Тесла. Когда она заговорила, он снова почувствовал, что она где-то за сараем. Вер нее, часть ее. — Это тоже из Рифа.

В тот момент, когда ребенок почти вывернулся из рук матери, сцена исчезла, и Гарри снова полетел вперед. На этот раз он лишь мельком отмечал картины, проносившиеся перед ним. Только фрагменты: стая птиц на льдине; монета на земле в луже крови; кто-то смеется в горящем кресле… Но и этих фрагментов хватило, чтобы понять: все это — часть одного бесконечного повествования.

— Потрясающе, — прошептал Гарри.

— Правда? — сказала Тесла, и снова голос ее остановил мелькание.

На этот раз перед Гарри предстал город. Хмурые небеса, откуда свет летел серебристыми хлопьями, легкими как пух. Прохожие шли по своим делам и не замечали этого зрелища, и только один старик поднял голову. Он что-то кричал и показывал пальцем вверх.

— Что я вижу? — спросил Гарри.

— Истории, — ответила Тесла. При звуке ее голоса Гарри заметил, как она мелькнула в толпе, вернее, ее фрагмент. — То, что Грилло здесь собрал. Сотни тысяч рассказов про нашу жизнь.

Картина стала меркнуть.

— Я теряю тебя, — предупредил Гарри.

— Отпусти это, — ответила Тесла. — Встретимся в другом месте.

Он сделал, как она и сказала. Улица исчезла, и снова он понесся сквозь пространство с такой скоростью, что захватывало дух, а рядом летели осколки чужой жизни. Снова он замечал лишь фрагменты. Несмотря на их обрывочность, он начинал улавливать суть. Среди них были трагедии и фарсы, эпосы и мыльные оперы, мелодрамы и героические повести, детские страшилки и легенды Ветхого Завета.

— Я не уверен, что долго это выдержу, — сказал он. — По-моему, я теряю рассудок.

— Найдешь другой, — сказала Тесла, и снова голос ее остановил Гарри посередине какого-то повествования. — Узнаешь?

Конечно, он узнал. Это был Эвервилль. Перекресток, субботний полдень, и солнце щедро освещает сцену безумного фарса. Оркестранты сидят на асфальте, разинув рты. Будденбаум запустил руку в землю. По воздуху разгуливают призрачные шлюхи. Гарри запомнил все это иначе, но какая разница, кто как запомнил? Это тоже свидетельство.

— Я здесь? — спросил Гарри.

— Ты сейчас.

— Как это?

— Грилло ошибся, назвав свое создание Рифом, — продолжала Тесла. — Риф мертв. А оно все время растет. Истории не умирают, Тарри. Они…

— Меняются?..

— Именно. Как только начинаешь смотреть, тебя затягивает, и история меняется. Ничто не проходит зря. Вот что я поняла.

— Ты останешься тут?

— На какое-то время, — сказала она, — Здесь есть то, что мне нужно, и я хочу еще покопаться.

С этими словами она потянулась к Гарри, и он увидел все уже показанные фрагменты историй. Часть Теслы была как земля цвета охры, часть — цвета сарая в поле, часть — золотоглазый ребенок, часть — старик с поднятым к небу лицом.

Еще одна часть, конечно же, — залитый солнцем полдень, и еще одна — Оуэн Будденбаум. Он простоит на том перекрестке столько, сколько продлится эта история.

И наконец Гарри понял: частью Теслы является и он, по тому что он тоже есть в этой истории.

— Я есть ты, — прошептал Кочевник в его мозгу.

— Понимаешь что-нибудь? — спросила Тесла.