Рени Найт: Все совпадения случайны

– Пришло несколько, – откликнулась она, хотя на самом деле почту не проверяла. Это последнее, что ее сейчас занимало. Потом посмотрит, когда вернется домой, когда в голове прояснится. Он чмокнул ее в щеку, сказал, что скорее всего не задержится, выразил надежду на то, что голова у нее пройдет, и скрылся под землей. Как только он исчез из виду, она повернулась, вставила в уши наушники и побежала по дороге. Обратным путем, к единственному в округе зеленому месту. Ноги ее отталкивались от земли в такт музыке.

Она миновала площадку наверху дороги и продолжила бежать. Сердце колотилось, струйки пота сбегали по спине. Она не в форме. Лучше было не бежать, а идти быстрым шагом, но ей нужно было превозмочь себя. Она достигла высоких железных кладбищенских ворот и вбежала внутрь. Сделала один круг и остановилась, тяжело дыша, наклонилась, положив руки на колени. Надо бы размяться, но она слишком устала. Она ведь не спортсменка, а просто женщина, вышедшая из дома на пробежку.

Не стой на месте, не стой на месте. Кэтрин распрямилась и снова побежала – легкой трусцой, не напрягаясь, собираясь с мыслями. Добежав до середины, она перешла на шаг, быстрый шаг, надеясь, что сердце выдержит, по-прежнему будет гнать кровь по венам. Она читала имена на надгробиях: Глэдис, Альберт, Элеонор – имена давно умерших людей. Ее взгляд выискивал детей. У их могил она останавливалась и внимательно читала надписи. Начала и концы коротких жизней. Разве не все так делают? Не все останавливаются перед могилами детей, навеки упокоенных в своих кроватках из зеленой травы? Места они занимают меньше, чем их взрослые соседи, но их присутствия нельзя не заметить, они взывают, чтобы на них посмотрели. Пожалуйста, остановитесь хоть на миг! И она останавливалась. И в ее воображении возникло надгробие, которое могло бы быть здесь.

Николас Равенскрофт

Родился 14 января 1988 года, отнят у нас 14 августа 1993-го.

Возлюбленный сын Роберта и Кэтрин

И она представила себе, как говорит Роберту, что Николас умер. И слышит его вопросы: «А ты где была? Как это могло случиться? Как это вообще возможно?» И она не выдерживает, выплескивая на него все, и его придавливает эта тяжесть. Она видит, как он сопротивляется, рвется на поверхность ревущего потока, старается поднять голову, хватая ртом воздух, а его не хватает, чтобы вздохнуть полной грудью.

Но Николас не умер. Он жив, и ей не пришлось ничего говорить Роберту. Все они остались в целости и сохранности.

Двумя годами ранее

Наутро после чтения «Необычного друга» я проснулся посвежевшим. Мне не терпелось приняться за работу и для начала просмотреть сделанные вчера заметки, а уж потом перепечатать их. Я помнил, что в кухонном шкафу должна быть бумага: в конце концов, все находилось в кухонном шкафу или на нем. Мне казалось, что стопка бумаги покоилась под коробками с играми «Скрэббл» и «Бэкгеммон», но, когда я засунул туда руку, там ничего не оказалось. Пачка пристала к задней стенке шкафа. Вернее, была прижата какой-то панелью. Я нажал на нее, но панель не поддавалась. Между шкафом и стеной что-то застряло. Я сунул туда руку, и ладонь коснулась чего-то мягкого. Это оказалась старая сумочка Нэнси – хитрюга, избежавшая судьбы тех, что отправились в благотворительный магазин.

Опершись о стену, я присел, вытянул перед собой ноги и положил сумочку на колени. Она была из черной замши с двумя переплетенными жемчужными застежками. Я смахнул с нее пыль и заглянул внутрь. Там оказались связка ключей от квартиры Джонатана, губная помада и чистый носовой платок. Я отвернул крышку тюбика и понюхал помаду. Аромат она утратила, но сохранила стесанную кверху форму, напоминая о годах, когда касалась губ Нэнси. Я поднес платок к носу, и запах духов пробудил воспоминания о наших походах в театр. Но чего я не предполагал обнаружить, так это желтого пакета с фотографиями, сделанными на пленке «Кодак», о чем свидетельствовала крупная надпись на лицевой стороне. Это была ценная находка, и я решил ее отметить.

Я сварил себе немного кофе и уселся на диван, предвкушая поток счастливых воспоминаний. По моим предположениям, это были снимки, сделанные во время каникул. Мне кажется, у меня даже мелькнула надежда, что на некоторых была запечатлена башня Мартелло: получалось, что Нэнси, на свой манер, старалась помочь мне в работе над будущей книгой. В общем, так оно и получилось, хотя и не в том смысле, в каком показалось мне в то утро.