Юрий Ищенко - Одинокий колдун

И, заподозрив, что колдун все равно захочет сделать по-своему, Птица опрометью побежал прочь по набережной.

— Молчанка! — закричала в этот момент Малгожата, указывая Егору рукой.

Увидев ее, Димка затрясся и вцепился обеими руками в Егора. Ведьма находилась через дорогу; она вышла из переулка и замерла под накренившимся кленом, тоже не зная, что ей делать.

— Отведи пацана на остров, до моей квартиры, — шепотом попросил Малгожату Егор, внимательно следя за Молчанкой. — Я с ней останусь, чтобы вас не выследила. Потом приду.

Малгожата встала, с помощью Егора подняла Димку и за руку потащила его прочь, к мосту на Петроградскую сторону, чтобы не идти мимо неподвижной сестры. Когда девушка и подросток отошли метров на сто, Молчанка сделала несколько шагов, перешла дорогу и снова остановилась, метрах в пяти от скамьи с сидящим Егором. Егор пошарил в плаще, вытащил пачку «Беломора», закурил.

— Ты сеструху прикончил... — ровным голосом произнесла Молчанка.

Егор пожал плечами, констатируя этот факт.

— Чушь получается. Сперва думали, что ты супер. Хитрый, ужасный, всесильный. А ты, как тот Гудвин, пшиком был. И все твои идиотские штучки были не ловушками, а именно идиотскими штучками, — говорила с непривычной для себя горячностью юная ведьма. — Когда мы тебя раскусили, догадались, что ты не колдун, а дерьмо на палочке, ты опять переменился, ты обрел силу. Что это значит? Ты не один, или ты действительно тронутый, и то могешь, то не могешь?..

— Все меняется, — кивнул Егор. — Я быстро меняюсь. Смог вылечить твою сестру, смог уничтожить утопленника, смог освободить брата. Вы опоздали, и я стал сильнее вас.

— Мы не можем опоздать. За нами Перун, Даждьбог и Велес, а ты даже не знаешь, с кем и против кого ты. Для нас нет времени. И все, что случается, все во благо нам, — говоря это, Молчанка сделала еще несколько шагов, почти вплотную подойдя к нему.

— Еще шаг, и я тебя убью, — предупредил Егор.

— Да, я не должна теперь вмешиваться, — вдруг согласилась она и отступила назад. — Ты сам заготовил себе смерть. Ты уже попахиваешь мертвечиной, и мне нравится этот запах...

Молчанка визгливо расхохоталась, повернулась и пошла прочь. Егор немного проследовал за ней, следя, чтобы она не попыталась догнать Малгожату и Димку. Но Молчанка шла в другую сторону, вверх по набережной.

Он понял, что устал. Подкашивались ноги, остатки злости и страха и боли за своих близких спеклись в груди, как шлаки в топке, мешая дышать. Хотелось напиться водки. Но Егор решил, что будет лучше, если он поест, отсидится где-нибудь в прохладном скверике или в Летнем саду, который тоже был неподалеку. А потом обязательно посетит священника, которому надо рассказать о происшедшем в это утро.

На квартиру они шли пешком, почему-то не решаясь воспользоваться троллейбусом. Когда минули мост, Димка, до того потухший и безучастный, ожил, потащил Малгожату за руку к реке, требуя, чтобы они спустились по каменным ступеням к самой воде.

— Я знаю, знаю, он там, — в чем-то пытался убедить он девушку.

И когда волны реки заплескались у их ног, его догадки подтвердились. Под ближайшим «быком» мостовых опор закипела вода, что-то массивное радостно забулькало и поплыло в их сторону. Малгожата перепугалась, оттащила пацана от края площадки.

— Да ты чего? Это же отец, это свой, он меня любит... — убежденно шептал Димка, пытаясь вывернуться из ее сильных рук.

То, что подплыло к гранитным плитам, неудачно попыталось вылезти на площадку, — это было последним слепком, малоприятным остатком Гаврилы Степановича на этой земле и в этих водах. Чистенький, промытый речной водой, уже слегка разбухший и похожий на гигантского пупсика, ухмыляющийся утопленник жаждал с ними пообщаться.

— Друзья мои, дайте руку помощи! — требовал утопленник.

— Пошли отсюда, — потребовала Малгожата, волоча пацана прочь.

— Но это же он, мой отец... Они ему приказали вешаться, а я смотрел, я ничего не сделал, и ты хочешь, чтобы я его теперь бросил...

Димка расплакался.

— Это всё вранье! Я сама была одной из них, я была ведьмой и знаю, что это вранье. Нет твоего отца, мертв. И что бы к тебе не приползало, не верь, беги прочь, — убеждала его Малгожата, кутая пацана в большую куртку; Димка раскрылся нараспашку, явив прохожим и холодному весеннему ветру свою наготу.

И почти насильно девушка потащила его прочь, дальше по набережной (на всякий случай огородившись дорогой от Невы), затем дворами до школы, по школьному двору в дальний непроходной двор, где находилась служебная квартира Егора.