Юрий Ищенко: Одинокий колдун

Когда спрыгнул на землю, Ханна заметила его, крикнула угрожающе, кинула камень. Егор пригнулся, шмыгая по кустам, замел следы, а потом прокрался к котельной. Настороженно вышел к старику, готовый если что, дать стрекача.

На самом деле, понял Егор, истопник вовсе не был старым. Не старше отца Егора. Наверно, он был больной и одинокий, и стал совсем плохо выглядеть. Редкие сивые волоски, стриженные под полубокс, поблескивали от пота на коричневом морщинистом черепе; какие-то пятна виднелись на воротнике выцветшей цветастой рубахи. На Егора без всякого выражения смотрели глубоко запрятанные блеклые глаза с укрупненными зрачками, колючая седая щетина как плесень укутала худое, изрубленное складками, загорелое лицо. Он весь был очень худой, даже изможденный. Налил себе в стакан из бутылки жигулевского пива, и Егор увидел, как дергаются под тонкой прозрачной кожей на руке старика косточки и узлы сухожилий. Егору становилось все более страшновато.

— Пить хочешь? — глухо, слабым голосом спросил истопник.

Егор кивнул, получил полстакана пива, с любопытством посмотрел, как шипит, истончаясь, в сосуде шапка белой пены. Пиво он пил впервые в жизни, сделал несколько глотков, и лишь потом почувствовал, какое оно горькое. Скривился, замотал головой. Хотя чем-то пиво понравилось.

— Запить надо, — понимающе кивнул истопник. — Сходи в котельную. Там на столе графин с водой. Тащи графин сюда.

Мальчик вошел в котельную.

Внутри было гораздо больше места, чем в их коммунальной комнате. Первым делом Егор подбежал рассмотреть огромную топку с двумя дверцами. Вся топка, как чудовищная неправильная бочка, скрипела, сочилась струйками дыма, будто дышала. Металл на дверцах раскалился, светился красным. Внутри глухо и надрывно завывало пламя. Пахло дымом, приятно пахло, как в деревне у бабушки, там Егор мог подолгу нюхать носом около растопленной печи.

Разные, огромные и тоненькие, трубы выныривали из под земли, влезали в котельную со всех сторон сквозь стены. Скрещиваясь, извиваясь, они втыкались одна в другую, а самые толстые подползали к огромному чану над топкой. Трубы были разных цветов: в черной копоти и в белых цинковых обертках, еще выкрашенные синей и красной краской, они напоминали огромный клубок змей, застывших в схватке. В головке Егора слегка зазвенело после пива; ему почудилось, что трубы лишь притворяются застывшими, а сами вот-вот набросятся на него. Он отошел подальше от труб и от топки, к стене. У стены валялся железный лом, мотки проволоки, горбыли и ящики с гвоздями и инструментами. Громоздилась в дощатом коробе груда черного блестящего антрацита.

За выгородкой из двух больших листов фанеры он обнаружил жилой угол: самодельный кривой стол, низкий топчан, обитый вонючим дерматином. Почему-то сильно пахло свежей древесиной, на полу валялась щепа. Егор заинтересовался и нашел груду, прикрытую рогожей. Откинул край тряпки: ровно сложенные колья, метра полтора в длину, все как один остро затесанные, лежали под тряпкой. Егор не удержался, взял на пробу один кол, повертел в руках — он очень пригодился бы мальчику для защиты от врагов, легкий, надежный. Никто бы не усомнился, что перед ними вовсе не фашист, а русский богатырь. Вроде Алеши Поповича. И решил Егор присвоить колышек.

На стенах много было понавешано всякой дряни (так определила бы его мама), сам он догадывался, что это все полезные вещи: картинки из журналов, непонятные рисунки красками и углем на дощечках, палочки, пучки трав и засохшие букетики цветов. Они совсем засохли и шевелились от сквозняка, на некоторых сухих ветках были огромные колючки. Егор многих растений в жизни не видел, и еще они сильно пахли, он чуть не расчихался.

Черный кот, огромный и важный, как какой-нибудь барбос, прошел мимо Егора от топчана к топке, свалился прямо на грязный пол возле раскаленных дверец, выставил жару пушистое белое брюхо. Мальчика кот игнорировал — а Егор не мог глаз отвести, потому что кота он раньше у мусорки или в сквере не видел, и теперь соображал: а что, если кота на крыс натравить?

— Мальчик, тебя ко мне Ванда послала?! — вдруг совсем иным, чем на завалинке, громовым и страшным голосом спросил из-за его спины истопник.

Он недавно вошел в котельную и следил за действиями Егора.

— Сказала, чтобы для нее кол стащил. Так? — старик не спеша шел к мальчику.

Егору показалось, что глаза у истопника стали светиться или сильно увеличились, как у ночных животных. Очень захотелось Егору кивнуть, чтобы отвязался старик, и помчаться прочь, крича о помощи. Но Егор не поддался страху.