Райчел Мид: Серебряные тени

– Адриан Ивашков – мой подданный, – объявила Лисса. – Будучи им, он имеет все права и привилегии этого положения. Его жена пришла сюда в поисках убежища – и я его ей дарую. Теперь они оба попадают под мое покровительство, и покуда они находятся при дворе, вы не будете иметь в их отношении никаких полномочий. Я не выдам вам ни Адриана, ни Сидни. Также я принимаю во внимание, что я до сих пор не видела никаких доказательств якобы совершенных ими преступлений.

– Преступлением является то, что они стоят перед вами без всякого стыда! – провозгласил Иэн.

Отец Сидни согласился с Иэном.

– Возмутительно! Если вы так сделаете, на вас обрушится гнев организации алхимиков. Вы думаете, что вам сойдет с рук даже половина того, что вы вытворяете? Мы вас прикрываем! Без нас вы – ничто! Как вы сможете жить в цивилизованном обществе без нашей помощи? Если бы не мы…

– То весь мир узнал бы о том, что вампиры существуют, – прервала его монолог Сидни. – И ты такое допустишь, папа? Не боишься, что так называемые «слабые» люди станут жертвами их планов, если алхимики не будут и дальше скрывать существование этих созданий?

Лицо ее отца потемнело: казалось, ему хочется разразиться проклятиями, но он промолчал, а потом набрал воздуха в легкие и обратился к Лиссе:

– Алхимики неизменно были вашими надежными союзниками. Вам не стоило бы проверять, какими мы станем врагами.

– Спасибо за совет, – отчеканила Лисса, и ее ауру пронзили всполохи: – Глен? – позвала она защитника, который нес караул у двери. – Вы со своим отрядом не проследите, чтобы мистер Сейдж и его спутники благополучно покинули территорию двора?

Защитник поклонился в пояс и, двинувшись вперед, пригласил еще пятерых подчиненных следовать за ним:

– Будет исполнено, ваше величество.

И они вывели возмущающихся алхимиков из зала. Даже когда за ними закрылась дверь, до нас доносились их возмущенные вопли и угрозы в наш адрес. По крайней мере – бушевали двое из них. Зоя не произнесла ни слова и только наблюдала за сестрой, широко распахнув глаза, в которых плескалась тревога. Раскаивалась ли Зоя в той роли, которую сыграла в отправке Сидни на перевоспитание, или просто была обескуражена новым поворотом событий, я определить не мог. Сидни била дрожь. Конечно, ей было нелегко видеть, как ее родственников выпроваживают вон. Не выпуская ее руки, я шагнул вперед и нарушил паузу.

– Спасибо, Лисса. Ты не представляешь…

Лисса жестом заставила меня замолчать, а затем потерла лоб тыльной стороной ладони, как будто ее мучила головная боль.

– Нет, Адриан. Именно ты себе не представляешь, какие неприятности ты сейчас на меня обрушил. Но я искренне рада за тебя. На сегодня аудиенция закончена. Мне нужно выспаться и подумать о возможных последствиях. Я распоряжусь, чтобы вам с Сидни нашли подходящие апартаменты и…

– Погодите!

От стен эхом отскочил голос моего папаши, и теперь мне пришел черед удивляться, что он помалкивал и не вступился за своего новоиспеченного родственника Джареда Сейджа.

– Вы хотите сказать, что готовы спустить… этот… брак… на тормозах? Что вы относитесь к нему, как… к настоящему?

Измученная Лисса вздохнула.

– Они считают его настоящим, лорд Ивашков, и мне этого достаточно.

– Я полагал, вы просто им подыграли, чтобы выставить отсюда алхимиков! Вы же не можете притворяться, будто они заключили законный брачный союз! Ни один нормальный морой никогда не опускался настолько низко… – Мой отец оборвал себя и присмотрелся к нам с Сидни. Он метнулся к нам с такой скоростью, которой позавидовал бы любой защитник, и имел нахальство схватить Сидни за руку. – Я узнал камни! Они принадлежали твоей тетке, Адриан! Как ты посмел! Тебе хватило наглости… дерзости… надеть бесценные драгоценности на руку ей… этому корму!

Я быстро оттащил Сидни и привлек к себе.

– Папа, – сказал я тихо. – Знаешь, я всю жизнь следовал правилу не начинать драки с детьми, симпатичными зверушками и невежественными стариками. Однако если ты хоть раз прикоснешься к моей жене, я сделаю ради тебя исключение.

– Натан, – предостерегающе произнесла моя мать, направившись к отцу. – Сидни ведь теперь твоя невестка. Прояви уважение.

Но тот взорвался:

– Вот еще! Какой позор! Нашему роду нанесли оскорбление! Я…

– Наш сын выбрал ее себе в жены, – заявила моя мать. – И я от него не отвернусь.

Я встретился с ней взглядом и почувствовал, что мое сердце переполняется любовью. А я еще не извинился перед ней за тот неприятный разговор. Я не отвечал на ее многочисленные звонки и сообщения. Дело было не в отсутствии любви, а в том, что все мои мысли занимала Сидни. Однако сейчас, глядя на свою мать, я с изумлением обнаружил в ней то, чего не было прежде: непокорность.