Райчел Мид - Серебряные тени

– Чувствуешь себя лучше? – осведомилась Шеридан, изобразив на лице улыбку и пронзая меня пристальным взглядом.

Каких бы успехов я ни добилась в улучшении своей внешности, все померкло рядом с ее стильной ухоженностью, но я утешилась мыслью о том, что со мной до сих пор мое самоуважение и способность рассуждать самостоятельно.

– Да, – ответила я. – Спасибо.

– Тебе нужно вот это, – вымолвила она, вручая мне маленькую карточку.

На пластиковом прямоугольнике были мое имя, штрих-код и фотография, сделанная в лучшие времена. Прищепка позволила мне прикрепить карточку себе на воротник.

А затем Шеридан повела меня обратно к лифту.

– Мы рады, что ты выбрала путь к искуплению. Искренне рады. Я предвкушаю, как буду помогать тебе обрести свет.

Лифт поднял нас на следующий этаж. Мы очутились в комнате, где сидел специалист по татуажу. Удовольствие, которое мне принесли горячий душ и настоящая одежда, моментально испарилось. Меня снова разрисуют? Разумеется! Зачем полагаться на физические и психические пытки, когда можно добавить еще и элемент магического контроля?

– Нужно лишь немного подновить твою лилию, – жизнерадостно объяснила Шеридан. – Она ведь уже давняя.

Вообще-то ей было чуть больше года, но я прекрасно понимала, чего добиваются мои тюремщики. Татуировки алхимиков содержали тушь с зачарованной кровью вампиров, напитанной чарами принуждения, которые подкрепляли нашу преданность. Понятно, что моя не работала. Принуждение, как магическое, так и психологическое, – это просто мощное внушение, которое можно побороть, если хватит силы воли. Видимо, они собрались удвоить дозу в надежде сделать меня податливой – чтобы я приняла на веру все разглагольствования, которыми меня собрались пичкать.

Однако они не знали, что я уже приняла специальные меры, чтобы избавиться от их влияния. До того как меня выкрали, я создала собственную краску на основе человеческой магии, которую алхимики ненавидели столь же сильно, как и вампиров. Судя по найденным мной сведениям, такая магия устраняла любое принуждение, созданное с помощью туши на вампирской крови. К сожалению, я не имела возможности ввести краску в свою татуировку и обеспечить дополнительный слой защиты. Я возлагала надежды на утверждение одной знакомой ведьмы: она уверяла, что сам факт применения магии будет меня оберегать. По ее словам, творимая мной человеческая магия насыщает мою кровь, что станет противодействием вампирской туши в тату алхимиков. Конечно, в камере-одиночке у меня не было возможности применять большое количество чар. Я могла только надеяться, что заклинания, которые я творила в прошлом, оставили на мне неизгладимый след.

– Стань снова одной из нас! – воскликнула Шеридан, пока игла тату-мастера уколола мне щеку. – Отрекись от своих грехов и ищи искупления. Присоединись к нам в борьбе за то, чтобы человечество не было запятнано мерзостями вампиров и дампиров. Они – темные создания, им не место в естественном порядке вещей.

Я напряглась, что не имело никакого отношения к игле, прокалывающей мою кожу. Что, если мне солгали? Вдруг магия не спасет меня от воздействия алхимиков? А может, тушь насыщает клетки моего организма, незаметно изменяя мои мысли? Я страшно боялась вмешательства в собственный разум. Мне стало трудно дышать, и на меня нахлынул ужас, парализующий мышцы. Татуировщик сразу же остановился и спросил, не больно ли мне. Судорожно сглотнув, я мотнула головой и позволила ему продолжить, стараясь скрыть панику.

Когда он закончил, я не заметила никаких трансформаций в своем измученном сознании. Я продолжала любить Адриана и моих друзей, мороев и дампиров. Достаточно ли этого? Или тушь подействует не сразу? Я ведь явно смогла преодолеть предыдущую татуировку! Удастся ли мне сделать это вторично?

А Шеридан увлекла меня за собой, непринужденно болтая, словно меня пригласили на косметические процедуры, а не сделали жертвой проверенного алхимического опыта.

– Я после этого всегда чувствую себя обновленной. А ты?

Мне казалось невероятным, что Шеридан способна вести себя так миролюбиво, будто мы – закадычные подруги, отправившиеся на прогулку! Ведь именно она и ей подобные месяцами держали меня в камере – полуголую и голодную. Неужели она рассчитывала, что я буду настолько рада душу и теплой одежде, что смогу простить остальное? Да, поняла я почти сразу, вероятно, так она и думала. Наверное, множество несчастных, вырвавшихся из тюрьмы, бывают готовы на что угодно, лишь бы им вернули элементарные удобства.