— Говорит Доктор Тракл, — ответил он, поправляя в зеркале галстук.
— Я шофер Профессора Пиллара, — произнес мышиный голос. — У меня от него послание.
Доктор Тракл огляделся, чтобы убедиться, что с ним в комнате никого нет.
— Какого рода послание? — Он стиснул трубку обеими руками, прижимая ее к уху сильнее и сильнее.
— Профессор Пиллар хочет, чтобы Вы кое-что сделали прямо сейчас. Он говорит, что время не на нашей стороне. Нужно действовать быстро.
— Не буду я ничего делать, если не скажешь, где он находится в данный момент, — Доктор Тракл едва не раздавил трубку от напряжения.
— Вы, правда, хотите знать?
— Да. — Он чуть не задохнулся, словно собака жаждущая кость.
— Он играет в футбол огромным арбузом в Гайд Парке, — ответил шофер. — Ой, погодите.
— Чего подождать? — запаниковал Доктор Тракл. — Что происходит?
— Оу, ничего, — ответил шофер. — Арбуз раскололся. Внутри чья-то голова.
Окруженный стенами сад, Психиатрическая Лечебница Рэдклифф, Оксфорд
Среди прочего замешательства и разочарования, я сажусь на землю, обнесенного стеной сада. Мне нужна минутка, чтобы перевести дух и решить, что же мне делать. Льюис отправил мне послание через видение. Я не уверена, что с ним делать. Я не знаю, кому он не смог помочь… или спасти. Неважно, реален в моей голове Льюис или нет, от меня не укрылась его забота об окружающем мире. Он безоговорочно любит людей. Он хочет поступать правильно. Он хочет сделать мир лучше. Льюис, заикающийся художник, не стыдиться того, кем он является на самом деле, не прячется от своих страхов. Думаю, поэтому он оказывает влияние на стольких детей по всему миру. Обычно взрослые носят маски, когда им приходится иметь дело с детьми, но Льюис открывался им. Он принял свою суть и мир вокруг себя, и решил, что будет видеть только хорошее во всей этой грязи.
В отличие от того, что я делала за последние шесть недель. Теперь я знаю, что было ошибкой притворяться, будто всего этого не было. Если я чокнутая, прекрасно. Не следовало мне избегать Мухоморни, чтобы притворяться, что событий последних шести недель не было. Слова Пиллара снова звенят в ушах: Безумцы — всего лишь нормальные, которые сдались на милость безумию мира . Я не уверена, что он сказал именно эти слова. Я помню смысл, который крылся в том, что он сказал…снова, если только он когда-либо существовал и это не плод моего воображения.
Когда я сажусь, я снова слышу крики девушки внутри Мухоморни в главном здании. На этот раз, от ее криков по моей спине пробегают мурашки гнева. Вальтруда и Оджер, должно быть, наслаждаются, мучая ее, смеются над ней и ударяют ее током снова и снова.
Даже не думай об этом, Алиса , предупреждает меня мой внутренний голос . Тебе не суждено спасать жизни других людей. Ты всего лишь сумасшедшая девчонка, которая изо всех сил избежать шоковой терапии.
Я сжимаю руки в кулаки и стискиваю зубы, когда девушка кричит снова. Это запросто могла быть я. Каждый раз, когда она кричит, я вспоминаю необъяснимое видение о бедных детях, просящих хлеба. Неужели Льюис имел в виду то, что не смог спасти их? Сожаление в его глазах было безошибочным. Буду ли я сожалеть, если я сейчас не спасу девушку в Мухоморне? Буду ли я сожалеть, если не спасу саму себя? Я не могу. Я не герой, но я не могу просто быть свидетелем чьего-либо несправедливого наказания.
— Прекратите это! — Кричу я Вальтруде и Оджеру из-за стены. — Прекратите мучить ее! — Мой голос кажется громче, чем я предполагала. Прилив энергии бежит по венам, и мне кажется, что я уже ощущаю боль от инструментов в Мухоморне. — Прекратите ее мучить! — повторяю я, стуча по земле. Я все еще могу остановиться. Быть может, Вальтруда не услышала меня. Но я упряма и не могу выносить крики. Я бросаю камни в стены. Крики прекращаются.
Несколькими минутами позже, главная дверь в сад распахивается. Передо мной возвышается Вальтруда, постукивая электрошокером по своим толстенным пальцам. Улыбка, длинною в десять миль, сияет на ее лице.
— Ты что-то сказать, Алиса? — спрашивает она, пока ко мне приближается Оджер. — Я знать, что ты долго не сможешь играть ф свой игру.
Ухмылка на лице Оджера заслуживает Оскара за Самое Глупое Изображение Зла. Он продолжает ухмыляться мне с превеликим удовольствием, пока Вальтруда надевает на меня наручники, чтобы отвести в Мухоморню… и это не злобная улыбка Чешира. Мне плевать. Я стою на своем и говорю то, что считаю правильным, даже если я безумна.
Читать дальше