Энн Райс - Дар волка. Дилогия (ЛП)

Но Лаура все равно опасалась.

— Вовсе не следует думать, что это существо способно на любовь и движимо моралью, как ты. Вполне возможно, совсем наоборот.

— Почему бы и нет? — спросил Ройбен. И задумался. Означает ли это, что и он меняется, постепенно лишаясь чувств и морали? Этого он боялся больше всего.

Они остановились поужинать в «Таверне» на берегу, сразу, как стемнело. Место выглядело прекрасно, даже несмотря на непрекращающийся дождь и серое небо. Они сели за столик у окна с видом на океан и величественные скалы.

Столы были застелены скатертями лавандового цвета, такого же цвета были и салфетки, еда была несколько пряной. Ройбен с жадностью поглощал все, что ему приносили, до последней крошки.

Обстановка была деревенской, потолок был невысокий, скошенный, в углу гудел огонь в камине, пол был застелен старыми, потертыми досками.

Это ему нравилось, даже чересчур. И вслед за радостью пришла неизбежная печаль.

Море за окном темнело. Волны стали черными, с серебристо-белыми гребнями.

— Ты понимаешь, что я сделал с тобой? — прошептал он.

При свете свечей ее лицо мягко отблескивало, брови, чуть темнее волос, придавали ее лицу серьезное выражение, а ее голубые глаза были прекрасны даже тогда, когда казались холодными. Редко он видел голубые глаза такого светлого оттенка, но при этом столь же выразительные. На ее лице отражались все чувства, и сейчас на нем читались восхищение и, наверное, любовь.

— Я уже знала, что ты сделал, как только увидела тебя в первый раз, — сказала она.

— Теперь ты, по факту, стала соучастницей.

— Гм, некоей странной череды случаев насилия, если так.

— Это не выдумки.

— Кому это знать, как не мне?

Он сидел молча, раздумывая. Не следует ли ему покинуть ее, избавив от ответственности? Но ощущал, что для нее будет огромным несчастьем, если он ее покинет. Может, он просто запутался? Может, это для него будет несчастьем, если он ее потеряет.

— Некоторые загадки таковы, что мимо них не пройдешь, — сказала она. — Но они меняют жизнь навсегда.

Он кивнул.

И осознал, что чувствует исключительное притяжение к ней, ощущение принадлежности, такое, какое он не чувствовал ни к кому другому, даже к Селесте. Даже мысли об этом пробудили в нем страсть. В этой таверне есть комнаты, на втором этаже. Интересно, каково им будет вдвоем здесь.

Но сколько у него есть времени до наступления ночи? Он уже жаждал превращения, желал стать более целостным, совершенным.

Вот оно, ужасающее откровение. Она что-то сказала, но он даже не услышал, что. «Кто, что я теперь, — подумал он, — если другой стал моей истинной сутью?»

— …надо бы уже ехать.

— Да, — ответил он.

Встал, подвинул стул и помог ей надеть куртку.

Эти жесты ее явно тронули.

— Кто научил тебя таким старомодным манерам?

19

Было девять вечера.

Они сидели на кожаном диване в библиотеке, в камине горел огонь, и они смотрели на экран большого телевизора, слева от камина. Лаура уже надела ночную рубашку, он был в старых джинсах и свитере.

Мужчина с красным галстуком на экране телевизора был мрачно серьезен.

— Это ужаснейший случай психопатии, — сказал он. — В этом не может быть ни малейших сомнений. Он считает, что он с нами на одной стороне. Одобрение общества, без сомнения, подпитывает его одержимость и патологическое состояние ума. Не следует заблуждаться. Он рвет жертвы на куски, безо всякой жалости. Он пожирает человеческую плоть.

Внизу мелькнули имя и данные выступающего. Криминалист-психолог. Камера показала журналиста, берущего интервью, известного человека из новостного отдела Сиэн-эн, хотя Ройбен и не помнил его по имени.

— Но что, если это какая-то мутация…

— Ни в коем случае, — сразу же ответил криминалист. — Это такой же человек, как вы или я, использующий ряд сложных способов, чтобы придать своим атакам видимость нападения животного. Анализ ДНК не обманешь. Он человек. Да, безусловно, у него есть доступ к биологическим жидкостям животных. Это тоже не подлежит сомнению. Он искажает улики. И, очевидно, использует протезы зубов, вернее, клыков. В этом тоже нет сомнения. Закрывает всю голову какой-то сложной маской. Но он — человеческое существо и, возможно, самое опасное из человеческих существ, с какими доводилось сталкиваться криминалистике.

— Но как же его сила? — спросил журналист. — В смысле, что этот человек способен мгновенно справиться с двумя-тремя противниками сразу. От человека в маске животного можно было бы ожидать…