Энн Райс - Дар волка. Дилогия (ЛП)

И встал там, глядя сквозь открытую дверь на небольшой прямоугольник кровати, телевизор, стол, камин. Слизнул кровь с клыков. Потом с нижних резцов. Соленый, скверный вкус, но почему-то дразнящий.

Какая, оказывается, маленькая и изящная у него спальня. Насколько искусственно она выглядит, так, будто она сделана из чего-то хрупкого, подобного яичной скорлупе.

Он вошел внутрь, в теплый и влажный воздух, который вовсе его не радовал теперь. Закрыл окна. Какой абсурд, подумал он, закрывая крохотный латунный шпингалет. Смешная маленькая штучка. Любой, кто захочет вломиться, легко может разбить одну из маленьких белых стеклянных панелей двери и войти. Хоть все их разбить, распахнуть окно, выбросить его вместе с рамой во тьму.

В замкнутом пространстве он слышал лишь свое тихое дыхание.

От телевизора на потолок шли белые с синим отблески.

Он увидел свое отражение в ростовом зеркале на стене ванной комнаты. Огромную волосатую фигуру с длинной гривой, спускающейся на плечи.

Человек-волк.

Так вот что за существо спасло меня в доме Мерчент, так ведь? Ройбен снова рассмеялся, тихо и непринужденно. Конечно же. И ты меня укусил, черт такой. Я не умер от укуса, и теперь со мной случилось то же самое. Ройбену захотелось расхохотаться. Хотелось хохотать во весь голос.

Но маленький темный дом был слишком мал для этого, слишком мал, чтобы распахнуть двери и выть, приветствуя плывущие в небе звезды, хотя ему так хотелось сделать это.

Он подошел ближе к зеркалу.

По телевизору шел сюжет с дневным светом, и в этом освещении Ройбен смог разглядеть все детали. Глаза остались теми же, большими, темно-синими, но это были его глаза. Только по ним он мог угнать свое лицо, покрытое густым темно-коричневым мехом, меж которого виднелся небольшой черный нос, лишь отдаленно напоминающий волчий, венчавший длинный безгубый рот, в котором сверкали белые клыки и резцы. «Это чтобы лучше съесть тебя, моя милая».

Его тело стало крупнее, выше, наверное, сантиметров на десять выше, чем было, а руки, вернее, лапы, были огромны, и короткие пальцы заканчивались изогнутыми смертоносными когтями. Ноги тоже стали больше, мышцы на бедрах и голенях проступали даже сквозь густую шерсть. Он коснулся себя между ног и отдернул руку, ощутив там нечто твердое.

Но потаенное было скрыто покровом мягкой шерсти, более мягкой, чем та, что покрывала остальное тело. Потом он понял, что мягкий подшерсток покрывает тело и в остальных местах, под остевой шерстью. Просто в некоторых местах подшерсток гуще — в промежности, на внутренней стороне бедер и внизу живота. Он почувствовал, что если аккуратно раздвинуть пальцами лапы остевую шерсть, то по коже волной прокатывается странное ощущение.

От него снова хотелось отправиться на свободу, скакать по крышам, ища голоса тех, кто нуждается в помощи. Он почувствовал, как у него течет слюна.

— Ты обдумываешь, чувствуешь и видишь это, — сказал он сам себе и снова поразился низкому тону своего голоса. — Прекрати!

Он поглядел на ладони, превратившиеся в безволосые подушки лап, оканчивающиеся короткими когтистыми пальцами. Между пальцами были перепонки тонкой кожи. Но большие пальцы у него остались или нет?

Он медленно подошел к прикроватному столику. В комнате слишком тепло. Хочется пить. Взяв со столика айфон, он вдруг понял, насколько маленьким кажется он в этой лапе и как сложно управляться с ним короткими толстыми пальцами.

Вернувшись в ванную, он включил все освещение и поглядел на свое отражение в зеркальной стене напротив душа.

При таком ярком освещении зрелище было просто шокирующим. Ему хотелось отвернуться, укрыться, выключить свет. Но он заставил себя внимательно разглядеть то, что видел в зеркале.

Да, черный вздернутый нос, нос, способный, как звериный, учуять самые разные запахи. Мощные челюсти, но не сильно выступающие вперед, а клыки-то какие!

Ему хотелось прикрыть лицо руками, но у него не было человеческих рук. И он выставил лапу с айфоном и сфотографировал себя. И еще несколько раз.

Потом оперся на мраморные плитки рядом с душем.

Просунув язык меж клыков, снова ощутил вкус крови убитого.

В нем снова начало расти желание. Есть и другие, подобные этому вонючему насильнику и плачущей женщине. Голоса вокруг, они никуда не исчезли. Если он захочет, то сможет снова погрузиться в этот волнующийся океан звуков и выловить в нем другой голос. И пойти на него.

Но он не стал делать этого. Он был опустошен и парализован.