Брайан Ламли: Рожденный от ветра

Эта находка наверняка оставила бы меня равнодушным, не будь я знаком с некоторыми из теорий Бриджмена. Надо сказать, что из-за этих теорий он стал в научном мире чем-то вроде паршивой овцы — и неудивительно, поскольку многие из них не имели с наукой ничего общего. Зная, что судья Эндрюс принадлежит к числу людей, которые ценят в первую очередь твердые факты, не искаженные полетом чьей-то фантазии, я невольно задался вопросом: чем же заслужили работы эксцентричного Бриджмена место в его книжном собрании?

Я направлялся из небольшой библиотеки в кабинет судьи, чтобы задать ему этот вопрос, когда заметил, как из дома, оглядываясь по сторонам, вышла красивая женщина, чей возраст я тогда затруднился определить. Несмотря на ее стройность и относительную свежесть кожи, в волосах ее виднелась седина. В молодости она наверняка была весьма привлекательной, если не красавицей. Меня она не заметила — вернее, даже если и заметила краем глаза, то, будучи крайне взволнованной, не придала этому особого значения. Вскоре я услышал, как от дома отъехала ее машина.

Не решаясь переступить порог кабинета, я задал хозяину дома свой вопрос.

— Книги Бриджмена? — переспросил меня судья Эндрюс, оторвав взгляд от лежавших на столе бумаг.

— Я имею в виду работы Бриджмена из вашей библиотеки, — пояснил я, войдя наконец в кабинет. — Даже не подозревал, что они могут вас заинтересовать.

— Вот как? А я не знал, что вы увлекаетесь такими вещами, Дэвид.

— Ну, не то чтобы увлекаюсь… Просто кое-что слышал о нем, вот и все.

— Вы уверены, что это все?

— Э-э-э… ну да. А в чем дело?

— Гм, как сказать, — задумчиво произнес он. — Впрочем, ничего особенного — так, совпадение. Видите ли, женщина, которая только что вышла из моего дома, — это Люсиль Бриджмен, вдова Сэма. Она остановилась в «Нельсоне».

— Вдова Сэма? — признаюсь честно, я был заинтригован. — Так вы знали его лично?

— Разумеется, знал, причем довольно близко, хотя это и было много лет назад. А недавно я прочел его книги. Кстати, погиб он неподалеку отсюда.

Я кивнул.

— Насколько мне известно, при весьма загадочных обстоятельствах.

— Верно.

Судья вновь нахмурился и даже отодвинул стул. Он был явно чем-то взволнован.

Я подождал с минуту в надежде услышать что-то еще.

— И что же? — проговорил я, поняв, что продолжать он не собирается.

— Гм, — откликнулся судья Эндрюс. Его взгляд был устремлен в пространство, сквозь меня. — Что, что… да ничего, и вообще, я занят!

Он надел очки и погрузился в чтение.

Я понимающе улыбнулся и кивнул. Неплохо изучив привычки старика, я знал, что на самом деле означало столь резкое завершение разговора: «Если хочешь узнать больше, попробуй докопаться до истины сам». И с чего же приступать к разгадке этой тайны, как не с книг Сэмюеля Бриджмена! По крайней мере я хотя бы что-то узнаю об этом человеке.

Я уже повернулся, чтобы уйти, как судья произнес:

— Кстати, Дэвид, не знаю, какое мнение сложилось у вас о Бриджмене и его работах, но что касается меня, то как человек, чья жизнь почти подошла к концу, скажу, я и теперь не понимаю, где в них правда, а где выдумки. По крайней мере Сэму нельзя отказать в одном — смелости догадок!

Интересно, как я должен это понимать? И как отвечать на такую реплику? В общем, я лишь кивнул и вышел из кабинета, оставив судью наедине с его мыслями и книгами.

Вторую половину дня я провел в библиотеке, раскрыв на коленях том трудов Бриджмена. Всего в собрании хранились три его книги. Как оказалось, в них содержалось немало упоминаний об арктических и субарктических регионах, о населяющих их людях, их религиозных верованиях, суевериях и легендах. Тем не менее, даже если учесть, как мало я знал об этом английском ученом, в его трудах попадались абзацы, которые вызывали у меня неподдельное любопытство. Бриджмен писал об этих северных краях, здесь же он и погиб — загадочной смертью. Не меньшей загадкой представлялась мне и его вдова, которая сейчас, двадцать лет спустя после его гибели, вновь оказалась здесь и явно была чем-то взволнована, если не напугана. И что самое главное, старинный друг моей семьи, судья Эндрюс, явно не спешил распространяться о покойном английском антропологе — и, судя по всему, разделял его в высшей степени спорные теории.

Но что это были за теории? Если меня не обманывала память, они имели отношение к каким-то индейским и эскимосским легендам, в которых говорилось о боге арктических ветров.