Джозеф Ле Фаню - Комната в гостинице «Летучий дракон»

— Не вы ли занимаете комнаты под номером графа и графини де Сент-Алир? — обратился он ко мне, подмигнув одним глазом так, что закрыл его совсем; другим же уставившись на меня в упор.

— Да, но я только сегодня приехал, — ответил я.

— Гм. Советую вам быть повнимательнее, иначе в одну прекрасную ночь вам может присниться что-нибудь похуже, — таинственно заметил он, усмехаясь и качая головой. — Да, да. Что-нибудь похуже, — повторил он.

— Вы говорите загадками, полковник.

— Которые сам же пытаюсь разрешить, — ответил он, — и надеюсь, что добьюсь цели. Стоит мне ухватиться за конец нити, мои пальцы уже не разжать никакой силой. Как ни крутись, а я потихоньку двигаюсь вперед: обойду вправо, влево, зайду кругом, но не выпущу, пока вся нить не будет намотана на руке, пока не раскроется тайна. О, я дьявольски хитер, что против меня дюжина лисиц! Проклятье, я составил бы себе состояние, если бы унизился до профессии шпиона. А что, хорошее тут вино? — он бросил вопросительный взгляд на мою бутылку.

— Очень хорошее, — ответил я. — Не желаете ли попробовать стаканчик?

Он выбрал самый большой, налил вина до краев, приподнял его и, поклонившись мне, выпил маленькими глотками.

— Ну и кислятина! — воскликнул он презрительно, однако снова наполнил стакан. — Вам следовало позвать меня, тогда вам не подали бы такой дряни.

Я покинул своего собеседника, как скоро оказалось возможным, не нарушая правил этикета. Надев шляпу, я вышел на улицу, вооруженный своей здоровенной тростью; обошел двор и посмотрел на окно графини. Шторы были задвинуты, ни лучика света не пробивалось изнутри, лишая меня возможности насладиться созерцанием точеного профиля предмета моей страсти.

Чтобы рассеяться, я решил прогуляться по городу. Не стану докучать описанием лунных пейзажей и сентиментальными мечтаниями, распиравшими мое сердце. Довольно того, что я бродил по улицам с полчаса и направился обратно в гостиницу. Пройдя переулком, я очутился на небольшой площади, по каждую сторону которой находилось по два дома с лепными фронтонами, в центре же, на пьедестале стояла грубой работы каменная статуя, потрепанная временем и непогодой. Памятник рассматривал высокий, худощавый мужчина, в котором я немедленно узнал маркиза д’Армонвиля; он тоже заметил меня. Сделав пару шагов навстречу, он пожал плечами и рассмеялся.

— Вероятно, вас удивляет, что привлекло меня к этому каменному истукану? Увы, в провинциальных городках все средства хороши, лишь бы убить время. Какой силой воли нужно обладать, чтобы жить в них; если бы не мои обязательства перед родиной, клянусь, ни минуты бы не задержался в этом унылом захолустье! Полагаю, вы завтра утром уезжаете?

— Я уже нанял лошадей.

— А мне остается ждать письма или прибытия одного человека, разговор с которым вернет мне свободу. Однако когда этому суждено свершиться, я не берусь определить.

— Я могу быть чем-нибудь полезен?

— К сожалению, ничем. Благодарю вас тысячу раз. В моем поручении все роли распределены в точности, и я вызвался участвовать исключительно по дружбе.

Беседуя таким образом, мы медленно подходили к гостинице «Прекрасная звезда». На время водворилось молчание. Я нарушил его, поинтересовавшись, не знает ли маркиз чего-нибудь о полковнике Гальярде.

— Разумеется, знаю. Бедняга немного не в себе: последствия ранения в голову. Военное министерство не знает куда деваться от его фантазий, да и от него самого тоже. Недавно ему подыскали занятие при каком-то военном ведомстве; мирная работа, заключающаяся в перекладывании бумажек с места на место. Так представьте себе, в последнюю кампанию Наполеон так нуждался в людях, что дал ему под командование целый полк. Гальярд всегда был отчаянный рубака, такие-то и годились на императорской службе.

В городке находилась другая гостиница под названием «Французский герб». У двери ее маркиз таинственно пожелал мне доброй ночи и скрылся.

Медленно направляясь вдоль сумеречной аллеи, я встретил слугу, который подавал мне бургундское. Размышляя о странной фигуре полковника Гальярда, я остановил его.

— Постой-ка. Кажется, ты говорил, что полковник Гальярд с месяц провел в вашей гостинице?

— Так точно, сэр.

— Не знаешь, в своем ли он уме?

Слуга вытаращил на меня глаза.

— И даже очень в своем, сэр.

— Никто не замечал за ним каких-нибудь странностей?

— Никогда. Иногда он горячится, кипит, но человек чрезвычайно умный.