Владимир Бочкин: Прорыв (СИ)

Он понял, что будет, и хотел избежать общей участи, но выстрелил себе не в голову, а в сердце.

— Слабак, — сказал я, словно Агдам мог меня услышать. — Ты всегда был слабаком.

Не спуская глаз с чёрной материи, я медленно наклонился и поднял револьвер.

Несколько минут я потратил на подготовку и теперь снова стоял на кухне и смотрел в окно. На подоконнике передо мной лежал пистолет.

Всё стало на свои места. Моя настороженность оправдалась. Агдам, скорее всего, получил подарочек, когда побежал за револьвером, а принёс за пазухой незваного гостя. Потом нас тихонько выпроводили через боковой вход. Вот почему группа захвата пыталась уничтожить нас с Абом. Этой твари был нужен только Агдам. Наверняка вначале планировался полный захват школы. Затем ученики расходятся по домам, и начинается веселье. Я спутал все карты тем, что предупредил свой класс. Кто-то успел убежать. А значит, твари пришлось менять планы и действовать быстро, пока не приехала группа заграждения. Заблокировали главный выход, нас направили в обход. Затем зомби отвлекли на себя внимание сотрудников карантина, давая нам возможность уйти. Блестящая комбинация. Теперь эта простынка в городе и может клепать уродов сколько вздумается. Причём я сам помог ей выбраться. Впервые меня посетила мысль, что, возможно, идея карантина не так уж плоха. Возможно, не так уж неправы те, кто утверждает, что безумие не должно вырваться в город. Угробить сотни, чтобы жили тысячи. Вполне логично. Может быть они правы, но я предпочитаю быть просто живым, а не спасителем человечества.

В холле скрипнуло кресло, в коридоре загремели тяжёлые шаги. Они приближались и по спине невольно поползли мурашки. В стекле окна я видел отражение монстра. В паре метров от меня шаги остановились.

Значит всё, медлить нельзя. Лишь бы рука не подвела. Но, к моему удивлению, дрожь прошла, пришло спокойствие. Ладонь уверенно сжала рукоять нагана.

Я обернулся, вскинул оружие и выстрелил в лоб своему бывшему другу. Его отбросило на стену. Он сполз на пол и застыл. В чёрной ткани дымилась и плавилась дыра. Я быстро сунул револьвер в карман и схватил приготовленный топор. Простыня попыталась взлететь, и я пригвоздил её к полу. Тупое лезвие увязло в полу вместе с тканью. Она забарахталась в воздухе. Внезапно по её полю пробежали огоньки. Не знаю, что это значит, но явно ничего хорошего. Похоже, она разозлилась. Ничего, сейчас разозлится ещё больше. Я схватил канистру с бензином, которым так и не успел заправить мотоцикл, и начал поливать зловредную ткань. Простыня стала увеличиваться в размерах, её края тянулись ко мне как щупальца спрута. Тянулись очень целенаправленно и жадно. Я бросил канистру прямо на ткань и через секунду, следом, полетела горящая зажигалка.

На мгновение возникло два костра и в воздухе играли два пламени: чёрный и красный.

Я выскочил за дверь, лязгнул засов, и я, не оглядываясь, побежал на улицу. Вслед неслось шипение, как от кипящего масла, когда в него кидаешь колбасу.

Остановился, только когда выбежал за калитку. Тогда я, наконец, позволил себе обернуться на дело рук своих. Дом взялся на удивление быстро, несмотря на то, что был построен из кирпича. Вскоре весь полыхал, хороня в себе зло, а вместе с ним, всё, что было дорого мне в жизни. Хорошо, что мотоцикл в сарае. Если огонь не перекинется, я смогу уехать отсюда. Бензина должно хватить до ближайшей заправки. Жалко мать, но дом застрахован и она не пропадёт, а вот насчёт себя я не был так уверен.

Приехали пожарные и хотели потушить огонь. Я крикнул:

— Это прорыв.

Пожарных как ветром сдуло, а я ещё долго стоял и смотрел как горит мой дом.

Сирены.