Ксения Таргулян - Корабль уродов

Но, к сожалению, осознают это немногие. И в большинстве своем обычные люди действительно нас ненавидят, считают проклятьем и иногда даже мечтают очистить от нас мир. Бывают, правда, и такие, для кого на первом месте стоит любопытство, и… именно они зачастую составляют основную часть тех заветных десяти тысяч.

Вообще, любопытный вопрос: почему за века люди так и не научились обходить кругом наши злосчастные Замки? Они не ползают по лесам, как сказочные избушки на курьих ножках, не скрываются от спутниковой съемки. Люди знают, где нас искать.

И делают на этом деньги.

Как ни странно, законсервированные в своих Гвоздях, Коронах и Орхидеях, мы популярны. О нас пишут в модных журналах, мы герои рекламы. Почему-то люди хотят жить как мы. Курить изысканные сигары, играть на арфе, позволять маленьким чудовищам омывать свои ноги. А то, что наша рутина — это убийство и каннибализм — это не страшно, ведь если к этому привыкнуть — то и не замечаешь. А мы, как известно, к этому давно привыкли.

Имя «Вренна», к сожалению, знают очень многие, потому что она особенно популярна. Юная девушка, дочь Мморока, главы семьи — самая настоящая принцесса Вентеделей. Ее образ выкупила себе (не знаю, правда, у кого) одна косметическая компания, и теперь по ТВ то и дело крутят ролики о якобы-Вренне, подводящей глаза или выбирающей помаду в тон платья. Настоящая Вренна сотню раз видела эти рекламы, но так и не поняла, что речь о ней. Неудивительно, ведь актриса, играющая ее, на полторы головы выше настоящей Вренны и на три размера шире. И я не хочу сказать, что она толстая — глупости. Она, в отличие от некоторых, женственная.

Так вот. А раз мы популярны — то почему бы не оборудовать гостиницу где-нибудь неподалеку, но на безопасном расстоянии от Замка? Зазывать туда туристов и этак ненавязчиво намекать, что такой шанс — увидеть саму… или самого… — выпадает раз в жизни, и, черт возьми, им нельзя не воспользоваться! Люди клюют. Не очень часто, но клюют. Большинству достаточно щекочет нервы уже то, как близко они подобрались к Замку.

Другой типаж людей, составляющий около 20 % нашего рациона — это журналисты. Самые любопытные в мире существа, из года в год жаждущие заполучить эксклюзивное интервью или хотя бы фото. Кстати, некоторых из них надо отпускать, чтобы не спадала популярность, во-первых, и чтобы не иссякал поток новых журналистов, во-вторых. Эту братию ужас как вдохновляет известие о том, что какому-то везунчику удалось спастись.

В середине весны у меня началась паранойя. Я стал замечать грозные черные автомобили, медленно следующие за моим фордиком, и молчаливых людей на улице, вскользь провожающих меня взглядом. Я вспомнил о пытке водой и прочих радостях и решил аккуратненько ретироваться. Помотался из города в город, вроде как заметая следы, и, наконец, осел в Картре.

Город оказался как раз по мне — с богатой ночной жизнью, клубами и барами, но одновременно цивильный и интеллигентный. Здесь не было никакого производства — только жилые дома, развлекательные заведения, офисные здания, пляж и пара исторических достопримечательностей.

Я решил не слишком светиться и против своего обыкновения стал завсегдатаем только одного бара-казино. Проблем с деньгами у меня не было — на паре банковских карточек хранилась сумасшедшая сумма (с тех времен, когда мой Замок еще приносил доходы), но я понимал, что если хочу затесаться среди этих людей, стоит найти работу. Поэтому я рыскал в интернете, ходил на собеседования и сетовал за барной стойкой. В итоге, отзывчивый бармен посоветовал мне освободившееся место крупье — и вуаля, из клиента я становлюсь дилером.

Здесь же, благодаря другому своему коллеге, я пристрастился к лолли.

А еще здесь же, в этом чудесном казино под скромным названием «Парадайз», я впервые узнал о Сказочнике.

— Ты слышал что-нибудь о нём?

Я загнал еще один шар в лузу. Мы доигрывали вторую партию, и я наконец понял, как выгодно использовать покосившиеся ножки стола. Теперь мы оба, и я, и Артур, били только в левый угол и практически не промахивались.

Артур пожал плечами.

— Не-а. А это прозвище что ли?

— Ну типа. Это как Крестный Отец — только Сказочник.

— Мне кажется, это из фамилии. То есть его зовут, например, Вася Сказочкин, но это жуть как несолидно, и поэтому он — таинственный Сказочник.

— Однако. Так ты уверен, что ничего о нём не слышал?

— Ну разве что внутренние голоса, но ты же в них не веришь, — он усмехнулся. — Так что в нем особенного? Крестный Отец, говоришь?