Роман Глушков - Найти и обезглавить! Головы на копьях. Том 2

Вместо ответа я лишь горестно вздохнул.

Всякий раз, как монах прикладывался к бутылке, я вспоминал Ринар и ее неудачное знакомство с тернийским бренди. А затем поневоле думал о том, как угасали ее глаза, когда меч сира Ульбаха рассек ей горло. И хоть сегодня по моим щекам не потекли слезы, все равно я не мог сохранить присутствие духа, когда на меня накатывали горькие воспоминания.

– Понимаю, – кивнул ван Бьер, заталкивая себе в рот кусок мяса. – Вернее, надеюсь, что понимаю. Сам-то я, признаться, никого никогда по-настоящему не любил. А, значит, не могу знать, каково оно – навсегда потерять человека, которого взаправду любишь.

– С чего ты решил, что я был влюблен в Ойлу? – Теперь я был не только опечален, но и смущен.

– Хм… А разве нет?

– Конечно, нет! Мы с Ринар были просто… друзьями. – Я верил в то, что говорил. И все же предательская заминка в моих словах намекнула на то, что не все здесь так однозначно.

– Вот как? – Кригариец дожевал мясо и отхлебнул еще вина. – Видимо, мне показалось. Говорю же: я плохо разбираюсь в таких вопросах. Меня много чему обучили в монастыре, но эту науку нам не преподавали.

– Жаль, что ты убил Бурдюка, а не Шемница, – признался я. – Если бы полковник издох, мне бы здорово полегчало.

– Возможно, – не стал спорить Баррелий. – А, возможно, и нет. Месть – штука странная, представь себе. Я встречал человека, умелого воина, который рассчитался со своими обидчиками, но спустя какое-то время пошел и кинулся с утеса в море. А все потому что он не ощутил облегчения от мести, и больше не мог терпеть душевные муки… Впрочем, эта история не про тебя. Ты еще слишком молод, память у тебя короткая и тебе по силам забыть любое зло.

– Спасибо, ты всегда знал, как меня подбодрить, – отозвался я. И, подложив под голову пустую седельную сумку, улегся у пещерной стены.

Настроение у меня было паршивое, но я слишком устал и хотел смежить веки. Поэтому был уверен, что ни дурные мысли, ни страх, ни жесткая постель не помешают мне заснуть.

Вскоре затих и ван Бьер. Перекусив, он улегся у противоположной стены, и нам даже удалось немного поспать, прежде чем нас вновь поднял на ноги великанский топот.

Чем Рор все это время занимался снаружи, неизвестно. Но вместо того, чтобы молча пройти мимо нас в пещеру, он снова пожелал побеседовать с кригарийцем.

На сей раз их разговор был коротким. И если можно так сказать о рычании – более миролюбивым. После чего громорб неведомо зачем снова отправился в город, а следом за ним туда же заторопился монах.

– Куда это ты? – удивился я.

– Нет времени объяснять, – отмахнулся он. И наказал: – Сиди здесь и не высовывайся. Я скоро приду.

И не обманул. Я еще даже не начал волноваться, как Баррелий вернулся. Да к тому же не один! Однако его сопровождал вовсе не Рор, а человек. Монах помогал ему идти, поддерживая под руку, поскольку он сильно хромал. Почти как сам Баррелий, когда разыгрывал перед наемниками калеку.

В пещере было темно, но я быстро понял, кого привел ван Бьер. По голосу. Это была Ширва Кривоносая. И то, что она очутилась здесь, да еще со стрелой в бедре, говорило о том, что у наемников после смерти главаря начались серьезные разногласия.

Кригариец усадил Ширву у стены и, достав тряпку, что нашлась в одной из сумок, принялся извлекать из ноги Кривоносой обломок стрелы. Прикусив кожаный ремень, наемница шипела от боли, но Баррелий недолго с ней возился. После чего туго забинтовал ей ногу, вытер испачканные в крови руки остатками тряпки и заметил:

– Тебе повезло. Кровотечение ослабло, и если не случится гангрены – будешь жить… Так что там, говоришь, стряслось в отряде?

– Без Аррода начался полный раздрай, – ответила Ширва после того, как утолила жажду и немного отдышалась. – До тебя больше никому нет дела. После смерти Бурдюка и еще девятерых человек все принялись делить их золото. Но в конце концов не договорились и устроили поножовщину. Мне пришлось защищаться от этих бешеных, и я прикончила Кадира. А у того, если помнишь, было три приятеля. После его гибели они еще больше озверели и накинулись на меня скопом. И что мне оставалось? Пришлось удирать и прятаться. Хорошо, что одной дыркой в ноге отделалась – могла бы запросто без головы остаться. И хорошо, что ты расслышал, как я тебя звала, и не убил меня. Я ведь потому и отказалась участвовать в облаве, так как не желала тебе зла. И знала, что ты меня поймешь, когда решила просить тебя о помощи.

Я удивился: странно, никаких криков до нас вроде бы не долетало… Но тут до меня дошло, что их услыхал Рор, о чем он и сообщил гостю-человеку, когда был здесь в последний раз. А Баррелий, похоже, ничего не сказал Кривоносой о громорбе. Или не желал ее пугать, или держал нашего союзника в секрете, пока тот не объявится и не рассекретит себя сам. Больше походило на второе.