Роман Глушков - Найти и обезглавить! Головы на копьях. Том 2

От страха я ерзал будто на раскаленной сковороде и полностью утратил чувство времени. Поэтому не помню точно, сколько продлилась сия удивительная встреча. Мне казалось, что она никогда не завершится. Но я был неправ, и в итоге гигант, сопя и потрясая кулаками, утопал во мрак. Только не в пещеру, а в город.

Еще какое-то время до нас долетало его ворчание, но потом затихло и оно. И в пещере наконец-то наступила тишина, от которой я успел отвыкнуть за весь этот суматошный день.

– И как все прошло? – осведомился я у ван Бьера. Лишь теперь он позволил себе присесть и перевести дух. – По-моему, этот громорб очень даже неплохой парень, я прав?

– Его зовут Рор. Признаться, я рассчитывал от него на большее, – поморщился монах, утирая со лба пот. – Особенно после того, как в Кернфорте мы помогли Уру и трем его собратьям.

– Рор их знает?

– Нет. Но вести о чудесном освобождении из плена вожака одной из громорбских стай доходили и сюда. Громорбы не умеют лгать, поэтому никто под землей не усомнился в том, что Ур говорит правду. Я хотел воспользоваться этим. И сказал Рору, что я – тот самый человек и теперь прошу его о небольшой ответной услуге. Какой именно, сам догадываешься.

– Да уж… И что, он тебе отказал?

– И да, и нет. Бурдюк почти не ошибся, когда сказал, что в Азурите сегодня не так опасно, как раньше. Почти все местное отродье отправилось на север Промонтории. Туда, где идет война, и на полях валяется много еды – трупов. В пещерах под городом остались лишь старики вроде Рора да беременные самки. Первые приглядывают за вторыми и ждут возвращения стаи. На большее они неспособны. Сам Рор остался один с десятью бабами на сносях, и сегодня ему не резон лезть в драку.

– Как-то он непохож на дедушку, – усомнился я. В моем представлении старые громорбы должны были выглядеть иначе. Более жалкими, медлительными и дряблыми.

– Настоящих стариков среди них не сыщешь, – пояснил Баррелий. – Как только громорб становится немощным и не может позаботиться о себе, стая его съедает. И Рору уготована такая участь через десяток лет – никуда от этого не денешься.

– Дерьмо, а не смерть, – покачал я головой.

– Точнее не скажешь, учитывая, во что он превратится, когда стая его переварит, – кивнул Пивной Бочонок. – Но для громорба закончить свою жизнь в желудках сородичей – что-то типа высшей доблести. Вот тебе еще одна причина, почему Рор не желает рисковать своей шкурой ради меня. Опасается, что если погибнет, то станет кормом для окрестного зверья, а не родной стаи. Что, ясное дело, для него уже не так почетно.

– Так что же он тебе ответил?

– Когда я подсказал ему, где валяется несколько свежих человеческих и лошадиных тел, Рор немного подобрел. И обещал приглядывать за нами, пока мы будем в Азурите.

– Что это означает?

– Он не хочет драться с нашими врагами, но поможет в чем-нибудь другом. И он уже нам помогает. Ты же видишь, нас не выгнали из пещеры, хотя громорба куда проще научить человеческому языку, чем гостеприимству… Правда, углубляться в пещеру дальше, чем на полсотни шагов я бы все равно тебе не советовал.

– Да я и на десять шагов в нее не углублюсь, – заверил я кригарийца. После чего спросил: – Ты ужинать-то собираешься? Я там оставил еды, а еще в одной сумке нашлось полбутылки вина. Хотел его вылить, ведь оно тебе уже опостылело, но…

– И правильно сделал, что не вылил, – похвалил меня ван Бьер. – Сколько у нас в запасе воды?

– Один мех почти полный и во втором еще малость плещется.

– Вот видишь! – Он назидательно поднял вверх указательный палец. – Неизвестно, когда мы доберемся до реки, и доберемся ли вообще. Так что воду надо экономить. Давай сюда вино. И жратву… Эх, жаль, нельзя развести костерок, ну да ладно, и так сгодится…

Прикончив Аррода, Баррелий воспользовался сумятицей и сбежал с поля боя. Но перед тем, как скрыться, он не забыл срезать две седельные сумки с убитых лошадей. Где, как и ожидалось, были вода и закуска, что наемники прихватили с собой на охоту. В одной сумке даже нашлись остатки жаркого, которое мы вчера так и не отведали, поскольку буча в лагере поднялась до вечерней арестантской кормежки.

– М-м-м! Клянусь, да ведь это настоящий «Сельзитский пурпур», который я не пил, почитай, с тех пор, как был в Тандерстаде! – удивился Баррелий, отхлебнув из бутылки. – Не подозревал, что кто-то еще в отряде кроме Шемница лакает такую дорогую выпивку. Да и эту бутылку, небось, украли из полковничьей заначки. Ну что за неблагодарные твари эти наемники! Я был для них так ценен, а они спаивали меня какой-то кислятиной!.. Чего приуныл, парень? Опять, что ли, думаешь об Ойле?