Роман Глушков - Найти и обезглавить! Головы на копьях. Том 2

Я выразительно посмотрел на Ойлу: дескать, а ты-то чего молчишь? Давай, тоже спасай свою шкуру и умоляй Шемница о прощении, не одному же мне это делать.

Но Ойла безмолвствовала. И смотрела на меня так, словно осуждала. Из глаз у нее катились слезы, но она упорно не желала просить врага о милосердии.

Я не понимал, почему Ринар отказывается бороться за свою жизнь. Совершенно не понимал. Неужто она предчувствовала, что обречена, и смирилась с этим? Но ведь это же было глупо! Скорее всего, Шемниц вовсе не так жесток и просто хочет унизить и напугать ее перед тем, как помилует.

– Ты слышал? – поинтересовался у монаха полковник, указав на меня. – Вот это похоже на настоящую мольбу. Не иначе, Шону дочка Ринара гораздо дороже, чем тебе, а?… Кстати, вот и дозорные прискакали! Что-то быстро они обернулись!

Наемники расступились, пропуская Гиша и Пека к главарю.

– Плохие новости! – доложил Пек, осадив коня. – Та скала, за которую зашло солнце, когда мы разбивали лагерь… Она обрушилась на дорогу и полностью ее завалила.

– А жавал можно ражобрать? – осведомился Аррод.

– Нет, – ответил Гиш. – Мы пускали в небо огненные стрелы, чтобы определить, как много там камней. Их много. Вы видели ту скалу на закате и можете себе это представить. Теперь половина ее лежит поперек дороги, а другая упала в пропасть.

– То есть все вконец плохо? – помрачнел Шемниц.

– Истинно так: хуже не придумаешь, – подтвердил Пек. – Отныне эта дорога для нас закрыта.

Наемников охватило возбуждение. Кто-то взялся браниться, кто-то спорить, а кто-то сел на землю, обхватив голову руками – настолько огорчило его это известие.

– Шпокойно, ребята! Шпокойно! Помолчите, дайте мне шкажать! – призвал к тишине главарь. – Вы что, жабыли – у наш же ешть обходной путь!

– Но этот путь ведет через Азурит! – вскричал кто-то из наемников, и в голосе его звучал нешуточный страх. – Мертвый город! Обитель самого Гнома!

– Верно, – не стал отрицать Бурдюк. – И что теперь? Эй, а ну-ка поднимите руки, кто был шо мной в Ажурите четыре года нажад! Когда мы вели там охоту на беглых рабов иж каменоломней Арнетти!

Гиш, Пек, Ярбор, Энца, Кирса, Ширва и еще с полдюжины человек подняли над головами руки.

– И школько человек мы потеряли на той охоте? – вновь поинтересовался Аррод.

– Пятерых за неделю работы, – отозвалась Кривоносая.

– А школьких иж них убили не рабы, а гномье отродье?

– Ни одного, – признала Ширва.

– Вы это шлышали? – Бурдюк обвел победным взором приунывший отряд. – Ни одного! А почему?

– Потому что в Азурите давным-давно нет никакого отродья, – пробасил Трескучий. – Когда-то было, а нынче повывелось. Нечего ему делать посреди тамошних развалин. Рабы раньше всех это поняли и теперь бегут туда со всей Промонтории. Потому что знают: там им ничего не грозит и там их будут искать в последнюю очередь.

– Выше головы, ребята! – вновь подбодрил главарь соратников. – Еще не вше потеряно! Этот город нам жнаком. Мы пройдем его жа один день, обещаю.

– Вы в этом точно уверены, Аррод? – переспросил у него сир Ульбах. – Я имею в виду, еще один проводник вам не нужен?

– Абшолютно уверен, – заверил его Бурдюк. – Гиш и Пек жнают Ажурит как швои пять пальцев. И я тоже.

– Тогда это все упрощает, – кивнул Шемниц. – А я уже заволновался, что вы тоже станете уговаривать меня пощадить девчонку. Но поскольку у нас хватает проводников, значит, с лишним пора распрощаться.

– Но позвольте! Я думал, что мы с вами… – запротестовал Гириус, однако легионер не дал ему договорить.

– Расслабьтесь, святой сир, – криво усмехнулся он. – Кригариец угрожал не вам, а мне. Стало быть, мне и отвечать на его угрозы.

И полковник, выхватив меч, шагнул Ойле за спину. А потом оттянул ей голову за волосы назад и одним резким движением перерезал ей горло…

Ойла не мигая смотрела на меня угасающим взором, а кровь ручьем хлестала из широкого разреза у нее на горле. Я же истошно кричал, бился в истерике и ничем не мог ей помочь…

Я вздрогнул, открыл глаза и понял, что это был всего лишь сон. И в то же время это был не сон, ведь именно так погибла Ойла Ринар. Погибла минувшей ночью прямо у меня на глазах от меча полковника Шемница. А я, как и в моем сне, был не в силах ему помешать.

Ни я, ни кригариец, который тоже при этом присутствовал.

Разлепив опухшие от слез веки, я осмотрелся. Меня заковали в кандалы и посадили в повозку к Баррелию еще затемно, а теперь над горами взошло солнце. Это сколько же, получается, я проспал? И как вообще сумел уснуть после всего пережитого ночью?