Роман Глушков - Найти и обезглавить! Головы на копьях. Том 2

– Твое желание сохранить ему жизнь мне понятно, – кивнул полковник. – Но как мы узнаем, что этот парень и вправду отпрыск самого гранд-канцлера?

– Да жапросто! – подал голос Бурдюк. – Два года нажад я работал на одну шишку иж Торгового шовета. И Шон наверняка должен ее жнать. А ну-ка шкажи, пацан, кто живет на юге Дорхейвена в шамом богатом дворце?

– Самый богатый дворец там занимает посольство Канафира, – уточнил я. – А на кого вы работали, я не знаю. В южной части города жили три члена Торгового совета.

– Я работал на шамого толштого иж них, – ответил Аррод. – Напомни, как бишь его жвали.

– Самого толстого? – Я задумался. Я знал всего двух худых членов Торгового совета, и оба они проживали в других местах. – Наверное, это сир Хрис Коллтроп, хозяин золотоносных приисков в Гиремейских горах. Он был настолько толст, что у него во дворце имелись особые слуги, помогавшие ему взбираться по лестницам. И вряд ли вам понравилось на него работать, ведь в Дорхейвене он был самым известным скрягой.

– Хо-хо-хо! – рассмеялся Бурдюк. – Что верно, то верно! Этот мешок ш дерьмом так и не выплатил мне целиком обещанную награду, жакопай его Гном!

– И не выплатит, – огорчил я его. – После гибели моего отца Капитул обвинил сира Коллтропа и еще четверых членов совета в заговоре. И через неделю казнил их, хотя вряд ли они были в чем-то виновны.

– Виновен Коллтроп или нет, туда ему и дорога, – махнул рукой главарь. И повернувшись к Шемницу, подытожил: – Мальчишка говорит правду и про канафиршкое пошольштво, и про жадную тварь иж Торгового шовета… Не жнаю, как вы, а я бы поверил кригарийцу.

– Ну хорошо, убедили. Посадим сопляка на цепь и тоже отвезем в Феную, – сдался полковник. – А как быть с девчонкой? За нее нам заплатит разве что какой-нибудь бордель да и только. Вы согласны возиться с нею, Аррод, ради жалкой кучки монет, которую за нее выручите?

– Ш любой другой – вожможно. Но только не ш этой, – покачал головой Бурдюк. – Эта не в меру держкая – от таких одни беды. Нам нужны беды? Тем более нынче? Нет, Шемниц. Делайте то, что шочтете нужным. Девчонка ваша, а я умываю руки.

– Что ж, вот мы и вернулись к тому, с чего начали, – развел руками сир Ульбах. – Поздравляю, святой сир Гириус: ваша задача наполовину упростилась. Теперь вам надо превратить в святую лишь одну невинную душу, а не две. Надеюсь, с такой-то работой вы управитесь без возражений.

– Одумайтесь, полковник! – В усталом севшем голосе кригарийца вдруг послышались знакомые мне стальные нотки. – Не делайте этого. Я уважал вас как командира. И продолжаю уважать как врага, у которого хватило ума меня переиграть. Но если вы убьете Ойлу Ринар, отныне на мое уважение можете не рассчитывать.

– Вот как?! – удивился Шемниц. Наемники, услыхав это заявление, тоже взялись недоуменно переглядываться. – И что изменится после того, как ты перестанешь меня уважать? Объявишь голодовку? Или начнешь плеваться в мою сторону, когда я буду проходить мимо тебя?

Аррод, Ярбор и некоторые их товарищи оценили шутку легионера кривыми ухмылками. Но лица Гириуса и прочих наемников остались серьезными.

– Пощадите Ойлу, и я клянусь, что не убью вас, полковник, если мне представится такая возможность, – ответил ван Бьер. – Но если Ойла умрет, никто и ничто вас не спасет: ни люди Бурдюка, ни блитц-жезл курсора Гириуса, ни ваше золото. Никто и ничто! Хорошенько обдумайте мои слова прежде чем допустите самую большую ошибку в своей жизни.

– Я не ослышался? Это и правда угроза? – Правая рука Шемница легла на рукоять меча. – Мне угрожает закованный в кандалы пленник, на которого нацелены четыре десятка клинков? Вообще-то, мне доводилось сталкиваться с самоуверенными типами вроде тебя. Но такую несусветную наглость я слышу впервые!

– Нет, сир, вы меня неверно поняли. Это не угроза – это мольба, – возразил Баррелий. – Я умоляю вас прислушаться к моим словам и сделать мне одолжение. Освободите Ринар и пусть она катится на все четыре стороны. Даю слово, больше она вас не побеспокоит!

– Мольба?! Вы его слышали?! – воскликнул сир Ульбах. – Это так кригарийцы представляют себе мольбу о пощаде? Любопытно, что это: все та же наглость или потрясающая наивность?… Нет, ван Бьер, ты неправ. Вставай на колени и умоляй меня как положено, и тогда я, возможно, пойду тебе навстречу. А то, что ты сказал, угроза чистой воды. Не веришь – спроси у любого, кто здесь находится.

– Я умоляю вас об этом, сир! – выкрикнул я. Плюхаться на землю мне не пришлось, поскольку я и так стоял коленопреклоненным. – Отпустите Ойлу, сир! Она никого не собиралась убивать, честное слово! Мы с ней хотели лишь пробраться в лагерь и проверить, как дела у кригарийца! Мы знали, что вы хорошо его охраняете, и нам его не освободить. Нам хотелось лишь подать Баррелию знак, что с нами тоже все в порядке! Умоляю, сир Ульбах, не причиняйте Ойле вреда! Я сделаю для вас все что угодно, только позвольте ей уйти! Все, что угодно, сир! Для вас! Ради нее!