Роман Глушков - Найти и обезглавить! Головы на копьях. Том 2

– Кашеваришь ты, конечно, так себе. Но зато умеешь кое-что получше – читать и писать, – заметила Ойла. Она не спрашивала, где я постигал эту науку. Еще в «Вентуме» я наврал всем в три короба, что мне доводилось служить пажом у одного эфимского вельможи, при дворе коего меня и обучили грамоте. – Ты можешь податься в ученики к какому-нибудь счетоводу или аптекарю. А, может, даже в семинарию Капитула. Тебе не хочется быть курсором, носить блитц-жезл и быть уважаемым всеми человеком?

Мне хотелось без обиняков высказать ей все, что я думаю о лишивших меня наследства курсорах и о Капитуле Громовержца, но я сдержался. Потому что это сразу породит вопросы, отчего я на них так зол. И мне надо будет изобретать новое вранье, поскольку я не мог сказать Ойле правду.

– Терпеть не могу выбривать себе макушку, наряжаться в смешную одежду и петь гимны, – ответил я. – Да и кто будет нянчиться с кригарийцем и его больной ногой, если я сбегу? За ним же глаз да глаз нужен. Он без меня или с голодухи помрет, или сопьется от тоски. Ума не приложу, как он раньше без моего присмотра обходился!

Сидевшая доселе мрачнее тучи, на сей раз Ринар не сдержала улыбку. И улыбка эта выглядела во сто крат искреннее того наигранного смеха, которым Ойла отвечала на шутки наемников. Включая и их насмешки надо мной, разумеется.

В последние дни я копил обиду на Ойлу и считал ее чуть ни не предательницей. Но стоило ей лишь улыбнуться моей шутке, как я моментально оттаял и все ей простил. И, возможно, даже наперед. Так что если завтра она возьмется за старое, я вспомню ее сегодняшнюю улыбку и не стану принимать ее насмешки близко к сердцу.

– Не бойся. – Теперь, когда отношения между нами слегка потеплели, я решил приободрить Ринар. И плевать, что я был последним человеком в отряде, чье утешение ей требовалось. – Все равно мы не можем вернуться назад и все исправить. Так зачем теперь об этом горевать?

– Я боюсь не того, что случилось, – покачала головой Ойла. – Я боюсь того, что может случиться завтра. Ведь если у этого похода выдалось такое начало, страшно даже подумать, каким будет его конец…

Ринар боялась не зря.

Не знаю, о чем рассказал ей отец перед тем, как взять ее с собой, и что она сама воображала, только ее фантазии явно разошлись с реальностью. Как, впрочем, и мои. Разве что я, в отличие от нее, не испытал на сей счет большого разочарования, ибо давно перестал удивляться подлянкам судьбы и тому, что мои ожидания почти никогда не сбываются. Ойле же еще только предстояло постичь горький закон жизни, гласящий, что у сирот вроде нас вообще нет никаких прав. И что уметь приноравливаться к невзгодам для нас куда важнее, чем пытаться действовать им вопреки, даже когда они кажутся нам откровенно гадостными.

К деревне под названием Годжи мы подошли вечером следующего дня. Подошли в открытую, потому что еще на подходе к ней наш отряд обнаружили. И дали понять, что нам здесь не рады.

Ойла вовремя заметила, что в придорожном лесу кто-то прячется. И не только прячется, но и движется следом за нами. Судя по всему, это была небольшая группа охотников или разведчиков, но наемники сразу насторожились. Опасаясь нападения из засады, они разобрали щиты и не отходили далеко от повозок, чтобы в случае чего можно было укрыться от стрел.

И они таки в нас полетели!

Попытка Шемница, который, надев промонторские доспехи и шлем с плюмажем, выдавал себя за офицера южан, обратиться к незнакомцам почему-то их разозлила. И они взялись пускать в нас стрелы, прекратив это лишь тогда, когда половина отряда, прикрываясь щитами и деревьями, пошла на них в атаку, а остальные начали стрелять по ним в ответ.

Вступать с нами в открытый бой лучники уже не стали. И сбежали в лес еще до того, как наша пехота до них добралась.

На наше счастье, среди противников не оказалось хороших стрелков. Все, чего они добились, это убили двух лошадей: одну из запряженных в повозки и ту, на которой ехала Ойла. Которая – вот молодец! – не растерялась. Едва в шею ее лошади воткнулась стрела, она моментально соскочила на землю и юркнула за дерево. И потому упавшее замертво животное не успело ее придавить и сломать ее тонкие девчачьи кости.

– Вот какие, жначит, в этих краях жаконы гоштеприимштва! – провозгласил Бурдюк, когда не догнавшие лучников наемники вернулись на дорогу. – Ну что ж, раж нам больше нет нужды прятатьшя, тем лучше! Что шкажете, полковник? Годжи жа ближайшим перевалом. Будем медлить – нарвемшя на другую жашаду, когда эти твари приведут иж деревни подмогу. Но ешли шделаем рывок, будем там уже шкоро и ударим первыми.