– Скорее, это легион сбежал от меня, – уточнил ван Бьер и вкратце поведал о том, что случилось вчерашней ночью. И о том, что случилось потом с Зейном Ринаром.
– Девчонка права, – закончил он свой рассказ. – Не знаю, что за дело вы намерены провернуть, и знать не хочу – не в моих привычках совать нос в чужие секреты. Но если вам нужен следопыт, дочь Ринара и впрямь может занять место своего покойного отца. Вдобавок она сама горит желанием вступить в ваш отряд. Я, конечно, не имею чести знать тебя и твоих людей, Аррод. Но, полагаю, полковник Шемниц приглядит за тем, чтобы с Ойлой ничего не случилось.
– Эй, что ты имеешь в виду, кригарийский ублюдок?! – пробасил великан. Все это время он не сводил с Баррелия злобного взора, чем здорово меня беспокоил. – Ты что, обозвал нас конченным сбродом, который насилует детей?!
– Я говорю лишь то, большой человек, о чем каждый из вас знает и без моей подсказки. Наемники вроде меня, тебя и всех нас – не самая лучшая компания для маленьких девочек, – ответил ван Бьер, не повышая тона и не переходя на ответную грубость. – Но офицер легиона – это другое дело. А тем более один из высших офицеров. Пока он с вами, я буду спокоен насчет Ойлы.
– А почему же ты не упомянул про служителя Громовержца? – вкрадчиво поинтересовался Гириус. – Неужели, по-твоему, эта юная особа не может мне доверять?
– Доверять вам или нет, святой сир, решать не мне, а Ойле, – уклонился от прямого ответа Баррелий. Впрочем, было и так нетрудно догадаться, что думал кригариец о заклинателе молний. – Однако я слишком хорошо знаю наемников. Поэтому скажу прямо: не будь здесь сира Ульбаха, ваше слово мало что для них значило бы.
– Вы – кригарийцы, продолжаете ненавидеть нас даже после того, как мы прекратили вас преследовать и простили вам все ваши заблуждения, – заметил курсор с укоризной. – С вашей стороны это несправедливо. Злопамятство не красит по-настоящему великих воинов, тебе не кажется?
– Громовержец свидетель: у меня давным-давно нет ненависти к его слугам, – ответствовал ван Бьер. – Но что бы вы хотели от меня, святой сир: наигранную почтительность к вам, то есть ложь, или честное, открытое равнодушие, то есть правду? Наверное, все-таки правду. Ведь она, а не ложь, угодна Громовержцу.
– Господь тебе судья, язычник, а не я. Лишь он один и больше никто, да святится в веках его имя, – развел руками Гириус, давая понять, что не желает вступать в этот спор и умолкает.
– Эй, и где же здесь великий воин? Вот он, что ли? – Гигант указал на монаха пальцем, а потом заявил во всеуслышание: – Ха! Берусь доказать, что это вранье! Я хочу драться с тобой, Пивной Бочонок! Прямо сейчас! Я убью тебя в честном поединке и по вашим законам сам стану кригарийцем! Я бросил тебе вызов, и ты не можешь на него не ответить!
– Твоя правда, большой человек – был у нас такой закон, – согласился монах. – Святой сир Гириус, конечно, сочтет его языческим, но мы чтили его, как и прочие наши законы. А вот насчет вызова ты заблуждаешься. Я могу принять его, а могу не принять. Все зависит от того, удачное ты выбрал для этого время или нет. Не обессудь, но сейчас тебе не повезло: мне некогда развлекать тебя и твоих братьев пляской с оружием.
– Ага, да ты, похоже, струсил! – осклабилось двуногое чудовище. – Все видели – кригариец меня испугался! Меня – Ярбора Трескучего, лучшего Жнеца Смерти по обе стороны Гиремейских гор! О да, я всегда говорил, что кригарийцы – шуты, а не воины…
– А ну угомонишь, Ярбор! Что это вдруг на тебя нашло? – обернувшись, прикрикнул Бурдюк на своего бойца, и тот с показной неохотой, но все же подчинился. – Руки чешутшя подратьшя – что ж, шкоро ты получишь такую вожможношть. И не одну. А пока, будь добр, умолкни и пожволь мне и ширу Ульбаху обшудить с Пивным Бочонком кой-какие дела.
– Дела? – переспросил Баррелий. – Что еще за дела?
– Те самые, которыми ты занимаешься уже не один десяток лет, – пояснил Шемниц. – Но сначала разреши полюбопытствовать о твоих дальнейших планах. Ты все еще состоишь в «Вентуме», не так ли? Или после того, что случилось, ты разорвал свой договор с Брассом?
– В том, что случилось, виноват не Брасс, а я, – сказал монах. – Если бы я не проспал срочное отступление, то по-прежнему находился бы в легионе. Поэтому я догоню его и принесу сиру Маларию свои извинения. Надеюсь, он их примет.
– О, не сомневаюсь, что примет, – заверил его полковник. – Но ты можешь извиниться перед ним иначе и с куда большей выгодой для себя. Что ты скажешь, если я предложу тебе отправиться с нами и помочь нам выполнить секретный приказ генерала Брасса?
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу